произнесла эти слова, как на главной улице показался велосипедист в светящемся желтом комбинезоне, каске и солнечных очках в белой оправе. Он сделал широкий круг, остановился перед ними и сказал:

– Здравствуйте, я отец Даниэль Эйенга. Прошу прощения, но мое маленькое путешествие заняло чуть больше времени, чем я планировал: на обратном пути проколол колесо.

Сервас улыбнулся, когда священник спрыгнул на землю, снял каску, вытер вспотевшее лицо и поскреб голову.

– Здравствуйте, отец мой. Я майор Сервас, а это лейтенант Чэн.

– Чэн? – переспросил Эйенга, уставившись на Самиру.

– Мой отец китаец, а мать – франко-марокканка, – уточнила она, улыбаясь. – Как вы могли заметить, я больше похожа на мать, чем на отца. Меня зовут Самира.

– А вас? – спросил священник у Серваса.

– Э-э… Мартен.

– Прекрасно, Самира и Мартен. Пожалуйста, следуйте за мной.

Он прошел в неф, ведя велосипед рядом с собой и цокая по плитам пола каблуками своих ботинок. Потом двинулся по центральному проходу, поздоровался с пожилой женщиной, стоявшей на коленях возле скамьи, и свернул налево, к алтарю. Сервасу стало интересно, не катается ли он втихомолку по церкви, когда она закрыта.

Они прошли за ним в крошечную ризницу. По стенам здесь были развешаны африканские маски и разноцветные ткани. Низкая мебель для предметов культа. Маленький книжный шкаф. Сервас подошел к нему. Вместе с христианской литературой на полках стояли «Под солнцем Сатаны», «Священник Леон Морен», «Там, внизу»[34]… Среди книг он увидел даже романы Стивена Кинга.

– Дайте мне всего минуту, – сказал священник.

Он исчез в соседней комнате и вскоре вышел уже в своей «униформе»: римский воротничок, накрахмаленная черная рубашка и черная ряса с крестом на груди.

– Душ подождет, – сказал Эйенга. – Простите за задержку. Моя жизнь – сплошной марафон. В воскресенье я служил мессу в церкви, рассчитанной на триста верующих, а нас было всего одиннадцать. В деревнях моих прихожан разделяют большие расстояния, да и с места они могут сняться не всегда. Я устраиваю для них собрания и встречи – и для стариков, и для молодых. Время мое расписано по минутам, но я всегда стараюсь найти возможность заняться спортом. Еще я веду курсы африканской кухни. Думаю, что это моя кухня и привлекает ко мне прихожан, – прибавил он, улыбаясь, – гораздо больше, чем религия… – Лицо его стало серьезным. – Но вы ведь не затем приехали ко мне, чтобы поговорить об этом…

– Вы правы, не за этим, – сказал Сервас, уже начав терять терпение. – Жандармы сообщили нам, что вы связывались с ними по поводу Маттиаса Ложье, кинематографиста-декоратора, страдавшего раком. Он умер в больничном центре в Акс-ле-Терм, и причина его смерти стала объектом расследования. Этот Ложье долгое время работал на съемках у Морбюса Делакруа, режиссера фильмов ужасов. И вышло так, что мы, со своей стороны, тоже ведем расследование преступлений, которые, как нам кажется, каким-то образом связаны с кинематографом Морбюса Делакруа. А по словам жандармов из Фуа, вы рассказывали им и о других событиях – например, историю с продюсером фильмов…

– Это верно.

Сервас подождал продолжения.

– Маттиас Ложье был убит, я в этом убежден, – заявил Эйенга. И интуиция подсказывает мне, что за этим убийством стоит что-то глубоко жестокое и скверное. К тому же в это время произошло несколько очень странных событий…

Сервас на миг ощутил тишину и покой, царящие в церкви. Покой, который теперь, казалось, покинул священника.

– Расскажите, отец мой.

И тот заговорил. Не считаясь со временем, он рассказал о ненастной ночи, когда соборовал Маттиаса Ложье в больничном центре в Акс-ле-Терм, о конверте с нарисованной спиралью, который доверил ему Маттиас (Сервас напрягся, услышав слово «спираль»), о том, что Ложье настаивал, чтобы конверт был передан из рук в руки, о своем визите к продюсеру Кеннету Цорну, обитателю острова в Бретани, и о странных предложениях, которые делал ему этот Цорн, производивший впечатление человека, страдающего очень необычной формой безумия. О том, как после его визита Цорн покончил с собой. Рассказывая, священник словно видел его перед собой. Видел его спесь. Видел его бред. И постепенно его начала бить дрожь. Под конец он поделился своими мыслями о смерти Ложье на больничной койке, и о том, что эту смерть медперсонал больницы назвал «подозрительной». По лицу священника сбегали струйки пота, глаза сверкали огнем. Сервас догадался, какое напряжение им владело.

– А конверт? Вы знаете, что в нем было?

Священник кивнул.

– Электронный ключ.

– И вы знаете, что было на этом ключе? – спросила Самира. По мере того как священник рассказывал, ею овладевало какое-то странное и болезненное ощущение, словно ее погружали в гипнотический сон.

– Да. Там было видео…

Мартен и Самира переглянулись.

– Вы его смотрели?

Вопрос задала Самира. В ризнице воцарилось какое-то неестественное затишье, как перед грозой. В воздухе повисли неуверенность и угроза. А может, это Сервас затеял какую-то свою игру… Они неумолимо приближались к истине. И в этом движении было что-то пугающее: они изо всех сил старались откреститься от того, что могли обнаружить.

Священник явно колебался.

– Кеннет Цорн просмотрел видео раньше меня, но я-то видел его еще раньше, – ответил он наконец, вспомнив, как обвел продюсера вокруг пальца. – Прежде чем отдать конверт этому человеку, я его вскрыл с помощью пара. В конце концов, Маттиас Ложье вообще не запрещал мне ни вскрывать конверт, ни смотреть, что там внутри. А мне очень хотелось проверить, не содержит ли он что-нибудь противозаконное или… аморальное.

Эйенга рассказал им все, что увидел: человека (Маттиаса Ложье), обещавшего ад всем, кто не раскаивается в содеянном, что бы они ни совершили. Рассказал и о страхе в глазах Цорна, когда тот посмотрел фильм, и о вопросах к продюсеру, и о странном способе отправки письма.

– Вам, случайно, не удалось скопировать этот фильм?

Священник согласно кивнул.

– Удалось. Перед отъездом в Бретань я из осторожности скопировал его и сохранил. Вероятно, для этого бедняги фильм был очень важен, и мне хотелось, чтобы он не растерялся и не перепутал файлы.

Отец Эйенга дышал хрипло, со свистом. Сервас, внимательно вглядевшись в него, догадался: «Он боится. Боится того, что мы сейчас увидим. Боится, что, помимо воли, стал соучастником страшного преступления».

– И где сейчас находится эта копия? – спросил Мартен.

Священник глубоко вздохнул.

– Я отдал ее жандармам.

– Каким жандармам? Из следственной бригады Фуа?

– Да.

Это были те самые жандармы, что нанесли визит Морбюсу Делакруа и известили его о смерти Кеннета Цорна и Маттиаса Ложье. Опять все уперлось в Делакруа и его фильмы…

Священник снова забеспокоился.

– Этот кошмар меня не