касается, – сказал он. – Я не знаю точно ни что там произошло, ни какова связь между всеми теми событиями. Но я уже видел лицо Зла – и здесь, и на моем родном континенте. И знаю, что Зло сейчас за работой. Все, что произошло, – его рук дело.

«Ну да… – подумал Сервас. – Сыщик и священник. Это дело свалилось на нас обоих». Потом мысли его вернулись к Делакруа. Стан дю Вельц, его бывший специалист по спецэффектам, и Флоран Кювелье, его бывший кинооператор, были замучены в Тулузе. Кеннет Цорн, его бывший продюсер, покончил с собой, посмотрев видео, которое заснял Маттиас Ложье, еще один участник банды Морбюса Делакруа. Затем тот же самый Маттиас Ложье, предположительно, был убит в больничном комплексе, где он, как считалось до сих пор, умер от рака. Все это образует спираль, которая упирается в один центр: в Морбюса Делакруа.

А что, если Жюдит ничего не выдумала? Что, если, так или иначе, она была права?

И какова, наконец, была роль Валека во всей этой каше? Зачем пытали, а потом убили Венсана? Что такое обнаружил его заместитель, что стоило ему жизни? У Серваса зародилась одна мысль, и он почувствовал, как его охватывают бешенство и азарт охотника. Он готов был отомстить всей земле за гибель Эсперандье.

– Проклятье, да что же станет последним словом во всей этой истории?! – взвилась Самира, выходя из здания церкви, тянувшегося к небу, словно мольба о помощи. – Просто зла не хватает!

Но они уже подобрались к концу. Сервас был в этом убежден. Еще один-два фрагмента – и пазл будет сложен.

– Поехали в Фуа, – сказал он. – Надо посмотреть это видео.

67

В доме № 36 по улице Бастионной настроение было таким же мрачным, как и погода.

Валек куда-то испарился, от слежки не поступало никаких известий. А Пьерра пытался вспомнить, что сказал Сервас в ту ночь, когда их похитили. У него тогда возникло чувство, что это очень важно… Но вспомнить не получалось.

Он не мог не вспоминать о той ужасной ночи. Похищение, побег из заточения в свинарнике, тело Венсана, найденное в выгребной яме… Пьерра чувствовал симптомы нервного срыва. На кой черт все это нужно? Он поднес к губам стаканчик с кофе и посмотрел на серое небо, словно приклеенное к стеклам.

В кабинет вошел один из членов следственной группы.

– Я вчера весь вечер орал в караоке, у меня больше нет голоса, – заявил он.

Пьерра повернулся к нему:

– Что ты сказал?

Тот уставился на него, удивленный его нервозным тоном.

– Я вчера…

– Нет, потом!

– У меня больше нет голоса…

– Черт!

– Да что случилось-то?

– Разыщи мне мобильник с предоплаченной картой! Скорее! – Пьерра схватил мобильник и набрал номер своего кабинета. – Гаргамель, у нас есть где-нибудь телефон и адрес этого актера, Эзры Шренкеля?

– Не знаю, надо посмотреть, – ответил Гаргамель, которого прозвали так, потому что он какое-то время работал в «Штрумпфе», в секретариате комиссаров и высоких чинов полиции.

Минуты через три пришел ответ: телефон и адрес актера фигурируют в судебной процедуре.

– Ну так поехали! – сказал великан, схватив свою куртку цвета хаки.

– Куда?

– К Шренкелю.

– К актеру, что ли?

Пьерра не счел нужным ответить. Он ломал голову над словами Мартена. Что-то вроде того, что у него, Пьерра, голос был очень похож на голос этого подонка Валека. Их очень легко можно было перепутать.

А ведь это верно… И тут ему в голову пришла одна мысль.

Как всегда, на выездах на окружную дорогу были пробки. С тех пор как Париж стал гигантской строительной площадкой под открытым небом, движение, и без того затрудненное, стало еще неудобнее. Для автомобилистов город превратился в кубик Рубика. Поток металла двигался непрерывно, и шум двигался вместе с ним. Пьерра подумал, что мечта экологов сделать из Парижа город без автомобилей пока еще очень далека от воплощения. Включив проблесковый маячок и сирену, они съехали с кольцевой на уровне ворот Сен-Клу и пересекли Булонь-Бийанкур по Королевской дороге, на которой давно уже не было ничего королевского, зато имелось бешеное движение, множество жилых домов, пыльных деревьев и магазинов. По мосту Сен-Клу переехали на другой берег Сены. Эзра Шренкель жил в одном из богатых восточных кварталов Парижа, а точнее, в парке Монтрету, в спокойном и тихом месте, среди зелени, где его соседями были личности еще более знаменитые, чем он.

Частный особняк XIX века, окруженный стеной, стоял посреди сада, где росли клены, липы, ивы и сосны. Цинковые крыши, мансардные окна, массивное крыльцо, обрамленное красиво подстриженными деревьями и навесами-маркизами… Чтобы въехать на территорию резиденции и получить право припарковаться в десяти метрах от ворот, им пришлось предъявить удостоверения. Пьерра спрашивал себя, глядя на эти жилища знаменитостей, почему одни вытаскивают счастливый билет в лотерее жизни и живут в квартале, мощенном золотом, как этот актер, а другие должны довольствоваться жилищем с видом на кольцевую дорогу и тесниться в битком набитых поездах метро в час пик. Пьерра обожал научную фантастику, к которой его бывшая супруга относилась с презрением, зато сама коллекционировала премированные романы, как некоторые коллекционируют почтовые марки. Как-то уже давно он прочел роман Филиппа К. Дика «Солнечная лотерея». Там судьба каждого человека подчинялась некоему случайному алгоритму, благодаря которому любой мог стать властителем мира. На взгляд сыщика, эта картина существования мира была самой справедливой из всех, какие он знал.

– Телефон с предоплаченной картой, – сказал Пьерра, протянув руку.

Сосед передал ему карту. Пьерра заглянул в документ, где был напечатан номер, и набрал его. Ему ответил автоответчик.

Вот паскудство… Он дождался гудка и произнес:

– Шренкель? Это Андреас… Ферхаген, – быстро прибавил он. – Нам надо поговорить. Это важно. Позвони мне. Это в твоих интересах.

Он отсоединился. Риск был велик. Пьерра вовсе не был уверен, что Шренкель и Ферхаген настолько близки. Но даже если они знакомы, Пьерра понятия не имел, каков характер их отношений и что теряет актер, если не ответит. Однако он чувствовал, наблюдая за Шренкелем и слушая Серваса, когда тот говорил о подмене, что актер чего-то не договаривает и что-то скрывает.

– Что ты делаешь? – спросил один из его заместителей, которого звали Дино.

– А ты не видишь?

Пьерра разглядывал плывущие по небу облака, одинаково похожие на садик дзен и на разметку для игры в рейки, когда телефон зазвонил. Номер Шренкеля…

– Да, – спокойно сказал он в трубку.

– Чего ты хочешь? – спросил Эзра Шренкель на другом конце провода.

Ух ты, сработало! Пьерра сглотнул, понимая, что