– Держу пари, у него было железобетонное алиби на момент смерти Грюнфельда!

– Он катался на лыжах в Альпах, среди десятков свидетелей. Он просто физически не мог быть исполнителем преступления.

Люси вздохнула:

– Совсем как Фредерик, который находился в Штатах, когда умерла его сестра. Сестра, которую он ненавидел. Она держала бразды правления их семейного предприятия. Пыталась руководить им, оказывать на него давление…

Тюрен утвердительно кивнул. Отблески витража теперь играли на его угловатом лице.

– Тогда мы искали мужчину, холостого, без моральных устоев и привязанностей, который, казалось, убивает без разбора, воспроизводя всегда одну и ту же кровавую мизансцену. Одного из этих чертовых серийных убийц, каких описывают во всех книжонках.

– На самом деле… тип убийцы… почти слишком знакомый, слишком хрестоматийный. Что вас увело от некоторых персонажей, вроде Пуассара или Фредерика Муане. Вы копали в неверном направлении…

Тюрен стиснул зубы. Он снова переживал допросы этих подозреваемых. Ведь физически он был совсем рядом с ними, но при этом так далеко от истины. Он перебил свою коллегу:

– Может, вы бы сработали лучше, чем мы?

Прежде чем ответить, Люси задумалась:

– Нет, не думаю. Следует признать, система была безошибочно верной. Профессор, воплощенный не одним человеком, а шестью одновременно…

Она снова посмотрела на фотографию, на броши в виде паутины, и продолжила:

– Они пытались совершить идеальное преступление, столь же безупречное, как математическое доказательство. Они создали Профессора из разных элементов, начиная с документов, с изученных ими методов наших технологий и кончая особенностями поведения психопатов подобного типа. Обладая блестящим умом, дисциплиной, полным доверием друг к другу, они вместе породили бесчеловечное существо, безжалостного убийцу, повинующегося безумной логике действий, под которой подписались все шестеро: спираль… Мы все проиграли, в целом «произведение» Профессора было всего лишь гигантским сценарием, планом, созданным, чтобы обмануть нас, ввести в заблуждение психологов!

Люси встала и оперлась о стол:

– Фредерик Муане «выбрал» свою сестру и убил ее руками одного из этих мерзавцев! Ради денег? Или это была игра, чтобы доказать свое превосходство над миром, над нами? Наказание, вынесенное обществу? Или он попросту отомстил ей, потому что питал к ней отвращение?

Она повернулась к Тюрену:

– А он? Кого он убил взамен? Какую часть договора пришлось выполнить ему?

– Понятия не имею, но мне представляется очевидным, что каждый из них готовил почву для другого. Заказчик знал привычки, распорядок дня, места, наиболее часто посещаемые будущей жертвой, с которой ежедневно общался. Подружка, сестра, сосед, коллега… Он создавал и монтировал преступление, а потом исчезал, а кто-то другой, один из его гнусных сообщников, в это время убивал. И так они сменяли друг друга, с интервалом в несколько месяцев. Это было абсолютно… несокрушимо…

Его кулак обрушился на фотографию.

– Я прекрасно представляю себе: вот, по прошествии стольких лет, они встречаются на этом острове, как в студенческие годы. Снова кинуть кальмары в расщелину, следовать за олушами, чтобы не заблудиться в лабиринте… И часами обсуждать свои промахи, перемену профессии, людей, которых они ненавидят, постоянно вспоминать период их общей славы, когда Муане буквально выплескивал это доказательство у них на глазах, а они считали себя богами. Возможно, именно в этом вонючем гроте зародилась и развилась их идея… Отомстить, освободиться от неприятного человека, получить то, что общество им задолжало, самым жестоким способом: отняв жизнь.

Люси утвердительно кивнула. Он продолжал:

– Все эти молодые математики должны были знать о существовании спирали на надгробной плите Бернулли. И у них появилась безумная идея совместить спираль с местами их преступлений. Я не математик, но не думаю, что было очень сложно провести спираль через три или четыре определенные точки. Помните: «Eadem mutata resurgo», можно уменьшить или увеличить любую спираль…

Тюрен посмотрел на разложенную перед ним карту Франции, список адресов и мест, где были обнаружены трупы.

– Я уверен, что эти чертовы фанатики добрались до Базеля, чтобы нацарапать кресты – обозначения будущих убийств на гробнице. Посмотрите по карте… Они отправляются с острова Рузик, своего культового места, потом… Кан, Лион, Родез, где живут трое из них. Есть еще четыре точки… Они вычерчивают спираль Бернулли, захватывая эти места, но выходит, что она не покрывает города трех других сообщников, тогда… Что же им делать, чтобы довести до конца этот бред? Чтобы все идеально совпало?

– Заставить жертвы переместиться, чтобы они пришли «умереть» на спирали.

– Вот именно! Три из их шести жертв были убиты не там, где жили, а в городе, прилегающем к спирали! Грюнфельда прикончили в Пуатье, Тайрана в Мане, хотя он жил в Анжере, а Жюли Фернандо – в Венсене, хотя она жила в Бовэ. Брату, мужу или «другу» легко вынудить свою будущую жертву поехать в определенный пункт, а самому отправиться в другой, подальше от места преступления, чтобы обеспечить себе самое надежное алиби.

Люси внимательно слушала рассуждения Тюрена. Она восхищалась им как сыщиком, но чувствовала скрытое раздражение из-за необходимости продолжать с ним работать. Ей постоянно вспоминались трусики, запачканные спермой, и ярость охватывала ее при виде садистской улыбки парижанина. Этот тип такой же больной, как те, кого он преследует.

– Какое безумие – дойти до такого, – бросила она. – Все это может искушать судьбу, привести к совершенно абсурдным заключениям. Как, например, идея спрятать спираль внутри своих жертв при помощи ракушек наутилуса… Оставить, в каком-то смысле, свою подлинную подпись. Единственная не сфабрикованная деталь. Их ошибка.

В голове у нее все стремительно прояснялось.

– Постепенно они запутались в собственной игре, погрязли в своей жестокости. Вспомните скальпы, которые Профессор включал в процедуру своего ритуала. Они предпочли хранить их в той пещере, как трофеи. И в свою очередь сами превратились в монстра, которого и создали.

Люси молча отошла от стола, сделала несколько шагов.

– Все могло бы так и продолжаться, – заговорила она. – Представьте себе. Эти типы настолько двинулись, что даже сегодня, спустя столько лет, решают взяться за старое. Почему? Потому что их ни разу не поймали, потому что они кажутся себе всемогущими, неприкосновенными. Потому что они обожают игру и ненавидят общество, которое породило их, а потом отвергло. Не согласен лишь Фредерик Муане. Для него все закончилось. У него прекрасное положение в обществе, красавица-сестра, которую он любит и теперь хочет защищать. И поэтому он отказывается. Но как оказать на него давление? Как заставить его продолжать участвовать в этой безумной игре?

– Похитить сестру, чтобы напугать его. Показать ему, что он уязвим, где бы ни находился, в любое время. Это могло бы объяснить, почему они так быстро отпустили Манон. Похищение должно было лишь напугать Фредерика.