– Вы… Вы больны! Я вас сейчас…

– Убьешь, что ли? Ты ведь всегда об этом мечтала?

Он медленно отвинтил крышку банки. Манон застонала. Она прикусила язык, стараясь не закричать.

– И все-таки есть одна странность, Манон, нечто по-настоящему тревожное, что меня немного беспокоит. Мы подумали, что твой брат решил сыграть с нами злую шутку, убив старуху в твоем регионе. Что он собирается… нас погубить. Возможно, он подозревал, что три года назад один из нас хотел тебя прикончить. Возможно, он не мог больше жить с этой тайной. Возможно, собрался… открыть всю правду, пусть даже придется поплатиться самому…

Он аккуратно сложил тряпку вчетверо и полил ее фенолом. Помещение заполнилось запахом гнилых овощей.

– Я… Я ничего не понимаю… – проговорила Манон между двумя всхлипываниями. – Сжальтесь… Не причиняйте мне боль…

– Но самое странное, – не слушая ее, продолжал Ардэр, – что даже в тот момент, когда я кромсал его грудь, когда лезвие резало на части его тело, он продолжал все отрицать. Он все отрицал до последнего вздоха.

Он поставил банку на стеллаж и с тряпкой в руке направился к Манон. Она мотала во все стороны головой, извивалась всем телом, стараясь выпутаться из ремней.

– В конечном счете, думаю, я ошибся, – признался он, проводя указательным пальцем по ее загадочным шрамам. – Это не Фредерик тебя похитил, не он разбудил Профессора, а кто-то из оставшихся четверых. Хотя они клянутся в обратном. Кому потребовалось пробудить монстра из прошлого? Чтобы опять всколыхнуть разговоры, которые могли бы всех нас скомпрометировать? В группе есть предатель. Когда я покончу с тобой, я сведу кое-какие счеты!

– Мой брат… Что вы сделали с моим братом?..

Ардэр остановил систему вращения мишени и отключил прожектор.

– Мне не терпится посмотреть, как ты станешь реагировать на такой тип боли. Интересно, забудешь ли, отчего ты стонешь?

И он снова засунул тряпку ей в рот.

– Это тебя возбудит… И будет длиться бесконечно!

Он поднес тряпку к лицу Манон, но внезапно замер.

Какой-то грохот.

Шум, шаги. На первом этаже. Крики. «Полиция!»

Не раздумывая, Ардэр бросился к двери и запер ее на висячий замок.

Возвращаясь к Манон, он опрокинул банку с фенолом, едкое вещество выплеснулось ему на ногу.

– Мерзкая шлюха, – заорал он, его глаза буквально вылезли из орбит.

Ардэр взвыл и ухватился за лодыжку, потом изо всех сил впился пальцами в щеки, которые тут же начали кровоточить.

В порыве бешеной ярости он схватил бутыль с натрием и запустил ею в верхнюю часть мишени. Стекло разбилось, и жидкость потекла по спине Манон. Молодая женщина выгнулась дугой, так что хрустнули позвонки.

На лестнице раздались шаги. От мощного взрыва вылетела дверная ручка.

Охотник развернулся, подскочил к стеллажу и опрокинул его прямо перед дверью. С резким звуком падающие сосуды разбивались об пол. Помещение заполнил густой белый дым. Брызги едких веществ попали на ноги ворвавшемуся полицейскому, он упал.

Когда туман рассеялся, оставив после себя слезящиеся глаза и всеобщий кашель, с десяток пистолетов взяли на прицел забившегося в угол человека.

Тот схватил петарду и засунул ее себе в рот.

«Звездное печенье».

Кремень его зажигалки щелкнул в последний раз.

Никогда дождям, обрушившимся на окрестные поля, не смыть чудовищных трагедий, случившихся здесь несколькими годами ранее. Люси сложила руки на руле и с облегчением глубоко вздохнула.

Все кончено.

Сидящая рядом с ней Манон с самого их отъезда смотрела на лежащий у нее на коленях листок бумаги. Голова страшно болела, глаза жгло. Она утерла слезы, бегущие по щекам, и с горечью произнесла:

– Нет, только не Фредерик… Только не мой брат… Ну скажите, что это всего лишь дурной сон…

Люси бросила на нее взгляд, полный усталости и сострадания, боли и отвращения, и в который раз начала:

– Мне бы очень хотелось, Манон… Мне бы так хотелось… Но… он был частью Профессора, одним из тех, кто совершил эти преступления. Придется с этим жить… Мне очень жаль…

Манон взглянула на свои узкие дрожащие ладони, она больше не могла их контролировать, эти руки хотели рвать, бить, разрушать…

– Нет… Нет… Нет… – твердила она.

После долгого колебания она опустила веки, сделала глубокий вдох и скомкала листок с описанием событий последних часов, этой череды совершенно безумных фактов.

– Что ты творишь? – удивилась Люси, потратившая немало времени, чтобы все записать.

Манон открыла окно и в порыве отчаяния выбросила скомканную бумажку. Ее тут же подхватил ветер.

– Но Манон! Зачем? Зачем?

– Только не Фредерик… Только не он…

Она обхватила голову руками и закричала:

– А как вы хотите, чтобы я к этому отнеслась? Что мой собственный брат… причастен к смерти моей сестры? Что он сам ее убил? Что ему разрезали грудь? Это… Это выше моих сил! Этого не мог бы пережить ни один человек на свете! Я любила своего брата! А он любил меня!

Люси молчала.

– Да скажите же что-нибудь! – крикнула Манон. – Хоть что-нибудь!

Лейтенант полиции почувствовала, что к глазам подступают слезы.

– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Что ты права? Что ты ошибаешься? Я… да, черт побери, Манон, я же не Господь Бог!

Теперь к слезам Люси прибавился возмущенный тон.

– Не я буду строить твое будущее! Не я буду руководить твоими решениями! С одной стороны, ты можешь предпочесть не знать. Тебе достаточно просто записать несколько слов, которые могут все изменить. Выучить, что Профессор был худшим из убийц, свихнувшимся психом, который покончил с собой! Что у этой истории хороший конец, как в кино! Какая разница! Зато на душе у тебя будет спокойно!

Прежде чем продолжать, Люси глубоко вздохнула:

– Но с другой стороны, у тебя наконец появилась возможность узнать правду, понять, почему убили твою сестру и всех этих несчастных. Ведь такова была твоя цель? Ведь ты уже больше трех лет изводишь себя этим преследованием? «MemoryNode», твои шрамы, твои поиски и бессонные ночи! Я чуть было не погибла ради тебя! Чуть не оставила после себя двух сирот! Можешь себе представить?

– Я…

– А сегодня ты можешь узнать правду, не твою личную, не выдуманную, а настоящую, и ты отказываешься? Ведь ты сама говорила, что мы – это наши воспоминания, что именно они оправдывают нашу жизнь! Кем ты будешь, Манон, если придумаешь себе фальшивое прошлое?

Манон попыталась сдержать рыдания. Мысли и чувства сменялись с ошеломляющей быстротой.