волосы. — Не зря в старину-то говаривали: «Седни гули, завтре гули — кабы в лапти не обули».

— Это как же, бабуся, «в лапти»? — оборвал ее насмешливый голос Русановского.

— А так, внучек, — обернулась та, — раньше истинных христиан-православных в особых лыковых лапоточках хоронили. Загуляет вот так какой сердешный, все спустит. Ну и предупреждают его добрые люди: смотри, мол, кабы в лапотки не обули, то есть не умер бы ненароком.

— Усвоил, — серьезно отозвался инспектор и, подойдя ближе, добавил: — Я из уголовного розыска. А вы, как я понял, хорошо знали Татьяну Пестереву. — Русановский взглянул на женщину.

— А нешто нет? — всполошилась говорунья, ища поддержки у товарок. Но те предупредительно молчали. Это еще больше раззадорило бабку. — Да я не то что Таньку эту беспутную, но и убивца ее проклятого видела в тот самый день.

— Подождите, мамаша, — пытался урезонить ее Русановский, — по порядочку бы надо: уголовный розыск порядок любит.

— Ишь ты… Порядок, — споткнулась та и, немного помолчав, заговорила снова: — В тот самый день, когда ее, Таньку-то, последний раз видели здесь, подъехал к ее дому автомобиль. Из кабины Танька вылезла и парень этот, в зеленом, вроде бы военный, шофер, убивец, надоть, с ней. Зашли в квартиру. А после, вскорости, — обратно. Она принаряженная. Ну и уехали.

— А почему вы решили, что он убийца? — удивился Русановский.

— А потому, милок, что больше его здесь никто не видел, хотя раньше, бывало, наезжал часто.

«Резонно», — подумал инспектор, а вслух спросил:

— Какая же была машина?

— Да зеленая, сыночек, зеленая, с кузовом такая.

— Самосвал, что ли?

— А кто ж его знает? Здесь не сваливал, а только фырчал все время. Гудит, гудит, а потом — фр-р… На здешнюю базу будто бы что-то привозила или за овощами приезжала.

Русановский заторопился на базу. Там, перелопатив документы, он установил фамилии водителей, марки и номера автомашин, приезжавших на овощебазу в тот июньский день. Русановский обратил внимание на водителя армейской автомашины — рядового срочной службы Николая Петровича Елькина.

«Вот тебе и бабушкины сказки, — покачал Леонид головой, — «убивец» был в зеленом, и этот, значит, в зеленом».

Автомобильная рота военных строителей располагалась недалеко от конечной остановки автобуса. И Русановский, чуть ослабив галстук, свернул на тропинку, сокращавшую путь. А спустя мгновение он уже купался в лесном аромате. Нынче это было его первое свидание с природой. Длинноногие купавки, толстушки медуницы и кудрявые стебли лесного горошка, казалось, обгоняли его, то тут, то там пересекая тропу. Леонид пошел медленнее.

«Как в деревне, — подумал он. — Когда на сенокос идешь». И тут же увидел лицо матери, чуть грустное, с теплой улыбкой и морщинками, вовсе не старившими ее.

Пройдя лощину, Русановский на одном дыхании вскочил на взгорок: как-никак кандидат в мастера спорта по волейболу, тренированный организм привык к нагрузкам. Желтоликие молодые сосны окружили его. Разогретые полуденным солнцем, они наполняли лес бодрящим запахом смолы.

Леонид прибавил шагу.

В автороте Русановского знали давно. Еще в бытность участковым инспектором он не однажды заходил сюда. С тех пор старшина Курцевич, немолодой уже сверхсрочник, служивший в роте давно и знавший всех и каждого, проникся к нему уважением.

Солдат-первогодок, стоявший на КПП, Русановского не пропустил. Пришлось разыскивать старшину по телефону, покуда тот сам не показался из-за казармы.

— Товарищ старшина, — начал было дневальный, но Курцевич протянул руку инспектору:

— Здравствуй, здравствуй, Леонид Васильевич. С худым к нам или с добрым?

— Служба… — замялся Русановский, кивая на дневального, — добра не теряем, а ищем, найдем — людям отдаем.

— Ну-ну, шутник, — заговорщически подмигнул старшина, — пройдем-ка лучше ко мне.

В тесной каптерке пахло нафталином, кожей только что привезенных сапог и не то рыбьим жиром, не то пролитой ваксой, пятном темневшей на полу. Русановский привычно огляделся и, сев на край ящика с сапогами, без утайки рассказал о деле, которое привело его сюда. Старшина полез было за сигаретой, но, вспомнив, что прошло уже три дня, как он бросил курить, махнул рукой: — Помню, служил у нас такой водитель. Слова, бывало, от него не добьешься…

— Как «служил»? — перебил Русановский.

— Обыкновенно — служил: ни в передовиках, ни в отстающих не значился, — не понял вопроса старшина.

— Да не о том я. Сейчас этот Елькин где?

— А, — понимающе закивал Курцевич, — демобилизовался прошлой осенью и уехал в Челябинск.

— Может, друзья у него остались в роте?

— Да кто с таким букой водиться-то станет? Нынешний солдат на дыре дыру вертит, дай только волю, а тот, говорю, тихоня. Хотя постой, был у него земляк, по второму году, такой же, — старшина махнул рукой, — разве что стоя не спал. Только вот и Болтова этого, Володьки, нет в роте, в дисбат угодил за дорожное происшествие еще в прошлом году.

— Надо будет, и Болтова найдем, — Русановский протянул старшине руку.

— Занятно, — выслушал инспектора Исайкин. — И больше там у Пестеревых его никто не видел? Занятно, — повторил он еще раз и добавил: — А если совпадение? И честный человек этот Елькин?

— Честь его не пострадает. Я ведь как бы от Болтова, с которым вместе отбывали срок. Рекомендован, мол, к тебе обратиться за помощью. Ну а потом, как водится, о женщинах. И со ссылкой на Болтова упомяну про Пестереву…

— Согласен в принципе, — кивнул Андрей Иванович, — только надо посидеть, потолковать, примериться к тем ролям, которые тебе придется сыграть при встрече с Елькиным. Все надо предусмотреть, чтобы и дело сделать, и людей не обидеть.

Легенду разрабатывали тщательно, совместно с оперативными работниками учреждения, где отбывал наказание Болтов. Русановский познакомился с его личным делом. Парень не нарушал режим, писал родителям, знакомой девушке, Елькину реденько, и, чтобы не возбуждать раньше времени его подозрительность, Леонид отказался от встречи с ним.

— Со стороны переписки безопасность гарантируем, — заверил офицер. — Только вот ведь какая закавыка. Не исключено, что Елькин попросит вещественных доказательств пребывания вместе с Болтовым, так сказать, верительных грамот. А у вас, кроме справки об освобождении, ничего нет. — Открыв нижнее отделение сейфа, майор достал оригинальную вещицу: складень, наборная ручка которого изображала изящную женскую ножку. — Возьмите на всякий случай: местное производство, — протянул он нож, нажав на кнопку, вмонтированную в рукоятку. Пружина моментально вытолкнула клинок. — Эффектно?

— Фирма «Маде ин оттеда», — улыбнулся инспектор. — Спасибо!

Челябинск встретил Леонида нестерпимой жарой. Но отсиживаться в гостинице или в кафе с прохладительными напитками и кондиционированным воздухом было некогда. Перепроверив через адресное бюро место жительства Елькина, Русановский помчался в общежитие на другой конец города. Первая неудача: Елькин исчез неизвестно куда.

— Во всяком случае, — пояснила заведующая, — здесь он около месяца совсем не ночует. Возможно,