Это было так невероятно, спешить, держа государя за руку! На губах его сияла озорная ухмылка, а меня распирало от любопытства. Впрочем, мы вскоре остановились, так и не дойдя до лестницы. Его Величество развернулся ко мне, и я даже сквозь прорези маски увидела, как горит его взор. Смутившись, я потупилась.

– Поднимите голову, Шанриз, посмотрите на меня, – велел он. Я повиновалась. – До чего же вы хороши, – вдруг произнес государь, блуждая взглядом по моему лицу. – А что вы скажете, если я совершенно обнаглею и потребую благодарности за свою помощь?

– Благодарю, Ваше Величество, – вновь потупившись, ответила я.

– И только-то? – фальшиво возмутился монарх.

– Я ведь еще не знаю, о какой помощи идет речь, – справедливо отметила я. – Не увидев товар, сложно назначить ему цену.

– Ах вы маленькая скряга! – возмущение государя стало искренним. – Стало быть, желаете взвесить, прощупать и попробовать на зубок?

– Говорят, в сделках не стоит торопиться, – уже более деловито ответила я. – Поспешишь, и тебе продадут испорченную снедь. Знаете, это весьма неприятно, когда рыба оказывается подтухшей.

Его Величество отступил на шаг назад и прищурился:

– То есть вы намекаете, что я могу предложить вам подтухший товар? – полюбопытствовал он. – Вы хотя бы осознаёте, что сейчас грубите вашему наперснику и государю?

– Наша экономка, помнится, говорила, что там, где замешана всяческая плата, нельзя доверять даже родной матери, – со знанием дела парировала я. – А уж давление и шантаж – это худшая политика.

Король смерил меня взглядом, а после, снова взяв за руку, потянул за собой.

– Идемте же, недоверчивая и прижимистая милость, – сварливо произнес Его Величество, – и только попробуйте не устыдиться, ибо теперь я намерен стребовать с вас еще и проценты за оскорбление моего достоинства. И не вздумайте увильнуть! Я крайне требовательный кредитор.

– Тогда мне заранее нравится то, что вы для меня приготовили, государь, – заверила я сурового монарха, но услышала:

– Пытаетесь избежать процентов? Поздно! Я уже однажды говорил вам, что крайне обидчив, а сейчас был оскорблен в лучших чувствах, и плату за ущерб своему достоинству, – он вдруг снова остановился и развернулся ко мне, – стану брать незамедлительно.

Я едва успела охнуть, как оказалась прижата к монаршему телу, Его Величество ухватил меня за подбородок и прижался к губам. Мой первый поцелуй был быстрым и ошеломительным. И когда государь оторвался от меня, и мы продолжили наш стремительный бег, я едва могла перевести дыхание и собраться с мыслями.

А когда вышли на улицу, я вовсе неблагородно приоткрыла рот. Меня ждал паланкин. Уж не знаю, когда сие средство передвижения использовалось в последний раз, верней, в каком столетии, но выглядело оно, как новенькое. Подле него стояли трое мужчин в таких же костюмах, что и король – лесные разбойники. Кто они, я определить пока не смогла, лишь отметила, что они должны быть из королевской свиты, раз одеты, как и государь.

– Это похищение? – спросила я, глядя на паланкин. – Вы унесете меня куда-нибудь в лес и оставите там разбираться с настоящей Сиэль?

– И это вместо восторгов и изъявлений благодарности?! – изумился Его Величество. – Что же вы за человек такой, ваша милость? Но хотя бы товар не подтух? – язвительно полюбопытствовал он и вскинул руку: – Молчите, неблагодарная! Не вздумайте указать на древность паланкина, я уже чувствую, что именно вы готовы ответить.

Я рассмеялась и накрыла рот кончиками пальцев. Король фыркнул и протянул мне руку, а после, мягко сжав мою ладонь, подвел к паланкину. Разбойники почтительно склонились, но не перед государем, а передо мной.

– Хвала покровительнице леса и его обитателей, – распрямившись, провозгласил одни из разбойников.

– Хвала! – поддержал его дружный хор голосов, включая и короля.

Мне захотелось подыграть. Я благосклонно кивнула и простерла руки:

– Дети мои, вы под моей защитой, – и добавила: – Если не станете убивать моих милых зверушек и птиц.

– Но мы же тогда умрем от голода, – заметил государь.

– Так вы же разбойники, – пожала я плечами. – Дорог много, путников тоже, грабьте на здоровье.

– Придется повысить дорожную пошлину, – подвел итог игре Его Величество и сдвинул в сторону полог. – И я непременно скажу, кто меня на это надоумил.

– Сиэль? – спросила я.

– А кто же еще, – хмыкнул монарх. – Прошу.

Я уселась в кресло, и полог задернули. А затем паланкин подняли, и я тихонько пискнула, но древнее сооружение не развалилось, и я не полетела на землю. Подобный способ передвижения был уже хорош тем, что не приходилось идти ногами. Правда, поначалу носилки слегка кренились, но вскоре мои носильщики освоились, и наш недолгий путь пришел к своему завершению.

Сначала усилились голоса и смех, шипение фейерверков и звуки музыки, а затем все стихло. В любом случае исчез гомон, кажется, нас увидели. Думаю, впечатление было сильным – видеть государя и его приближенных, собственноручно несших паланкин. Даже страшно представить, сколь огромным было их любопытство узнать, кто скрывается под пологом. А потом паланкин поставили.

Вскоре полог вновь отдернули, и я вложила руку в раскрытую ладонь. И когда вышла, обнаружила, что все четверо моих носильщиков стоят на одном колене, опустив головы. Государь, помогавший мне выйти, на глазах у своих придворных преклонил колено перед баронессой.

– Слава госпоже лесов! – снова выкрикнул самый находчивый «разбойник», если, конечно, ему не было велено так выкрикнуть: – Слава прекрасной Сиэль!

Это был триумф. Нет, не так. Это был ТРИУМФ! Впрочем, сама я пребывала в некоторой прострации, даже не нашлась, что ответить, когда поняла, что на меня устремлены взгляды сотен глаз. Уж и не знаю, что бы я стала делать дальше, но тот, кто выдумал этот спектакль, всё сам и решил.

Король выпрямился и подал мне руку:

– Моя госпожа позволит показать ей, как люди славят ее знакомца Хвитлиса?

– С удовольствием посмотрю, – ответила я, и мы устремились прочь от паланкина в тишине, нарушаемой лишь треском фейерверка, и в сопровождении «разбойничьей» свиты. Лакеи уже спешили к носилкам, чтобы убрать их с аллеи, на которой меня высадили.

Но всю глубину королевской издевки, которую он назвал наказанием, было то, что принцесса, ее свита и графиня Хальт были также в зеленых одеждах, обозначавших их разбойничью сущность. И когда мы приблизились к ним, государь громогласно приказал:

– Склоните голову перед своей госпожой и покровительницей, – а затем спросил как-то тихо и проникновенно: – Осмелитесь перечить? Склонитесь!

И они медленно, озираясь друг на друга, исполнили повеление. Я не чувствовала торжества, я ощущала ошеломление и совершенное непонимание, как мне стоит поступить дальше. Однако опять за меня решил государь. Он взял