Могли быть и представители неиудейского населения Иерусалима и соседних с ним мест[777]. Вот что сообщают нам «Деяния апостолов» о пестроте населения Иерусалима и прибывавших туда паломников: «В Иерусалиме же находились иудеи, люди набожные из всякого рода под небом. Когда сделался этот шум, собрался народ и пришёл в смятение, ибо каждый слышал их говорящих его наречием. И все изумлялись и дивились между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились. Парфяне, и Мидяне, и Эламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Азии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, принадлежащих к Киринее, и пришедшие из Рима, иудеи и прозелиты, критяне и аравитяне, слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих?»[778]

Нам здесь важно не чудесное понимание христианской проведи каждым на своём языке, а наличие в Иерусалиме помимо иудеев из собственно Иудеи и диаспоры представителей самых разных народов тогдашнего Ближнего Востока и даже Ирана. Конечно, после Первой Иудейской войны их число в Иерусалиме и его округе должно было сильно уменьшиться, но свидетельство Диона Кассия о «многих иноземных народах», поддержавших мятежников, подтверждает этническую пестроту участников войны со стороны иудеев. Что привлекало этих людей, в сугубо, казалось бы, иудейскую войну против римлян?

Есть мнение, что иных не евреев привлекали перспективы возрождения Иерусалимского храма, что могло принести им определённые экономические выгоды: обслуживание храма, храмового хозяйства и многочисленных паломников[779].

Однозначно о грекоязычных участниках восстания Симеона Бар-Кохбы свидетельствует использование греческого языка в канцелярии руководства мятежа. Это подтверждают два папируса, содержащие внутреннюю корреспонденцию между руководителями отдельных отрядов повстанцев по разным поводам[780].

Особо следует коснуться взаимоотношений восставших иудеев и их соратников с христианами. Изначально вожди восстания не воспринимали их враждебно. Об этом прямо свидетельствует одно из писем Симеона Бар-Кохбы: «От Симеона, сына Кохбы, Иешуа, сыну Галголы, и людям крепости привет. Беру против себя в свидетели небо, если исчезнет из галилеян, которые у вас, хоть кто-нибудь, то я наложу оковы на ваши ноги, как это сделал сыну Афбула»[781]. Вскоре, однако, положение резко изменилось. Христиане, не видевшие при благодушном к ним Адриане сколь-либо заметных преследований со стороны римской власти и религиозно отнюдь к правоверным иудеям не расположенные, действия Бар-Кохбы и рабби Акибы не поддержали. Еврейский мессия почитателям Иисуса Христа — никак не указ! Потому-то восставшие «истребляли христиан всеми видами преследований», потому что те отказались помогать им против римлян[782]. Отсюда и беспощадная характеристика, данная христианским историком Евсевием Памфилом: «Вождём иудеев был тогда человек по имени Баркохба, что значит „звезда“, — убийца и разбойник; он, ссылаясь на это имя, внушил рабам, будто он светило, спустившееся с неба, дабы чудом даровать им, замученным, свет»[783].

С учётом внезапности восстания, недостаточной готовности римлян к нему, пребывания римского наместника в Кесарии, достаточно удалённой от Иерусалима, изначально восставшим сопутствовал успех. Им удалось захватить римский лагерь в Иерусалиме, где стояли части знаменитого Х легиона, снести, разбив на мелкие кусочки, ту самую ненавистную мраморную свинью, по приказу Адриана над городскими воротами водружённую. Под властью восставших вскоре оказалась значительная территория. Резиденцией Бар-Кохбы и бывшего при нём синедриона — иудейского религиозного совета — стала крепость Бейтар в двенадцати километрах к юго-западу от Иерусалима. Воины Симеона сумели не просто восстановить здесь древнеиудейскую крепость ещё времён царства Соломона, но и возвести новые мощные укрепления. На месте старых обрушившихся стен появилась новая каменная кладка. Оборону крепости усиливали полукруглые башни-бастионы, поставленные на протяжении всей стены. Были выкопаны рвы глубиной в четыре с половиной метра и шириной в пятнадцать метров[784]. Всего крепость, имевшая приблизительно овальную форму, занимала площадь примерно десять гектаров[785].

Из Бейтара Симеон Бар-Кохба управлял отвоёванной территорией Иудеи и Израиля. Он назначал администраторов в разные округа, даже выпускал собственные монеты, на что шли переплавленные монеты римские. На них были надписи: «Первый год свободы Израиля» и «Симеон — глава Израиля»[786].

Какие силы изначально римляне могли задействовать для подавления восстания? Это были два легиона: Х Пролива, некогда любимый легион божественного Юлия, а также VI Железный. X легион стоял в центре провинции, в Элии Капитолине, а VI легион располагался на севере Иудеи, в Галилее, на родине Иисуса Христа. Адриан, узнав о восстании, немедленно принял надлежащие меры. Осознав серьёзность происшедшего, он отправил в помощь Тенею Руфу Юлия Севера. Как сообщает нам Дион Кассий, «Адриан послал против них своих лучших полководцев, первым среди которых был Юлий Север, направленный против иудеев из Британии, где он был наместником»[787].

Секст Минуций Фаустин Юлий Север имел немалый опыт командования легионами. Уроженец Далмации, он выдвинулся именно в правление Адриана. Командовал ХIV Сдвоенным легионом, был в течение шести лет (120–126) легатом Дакии, в 127 году удостоился консульского звания, затем управлял Нижней Мёзией (128–130), наконец, со 130 года был наместником Британии. Очевидно, он пользовался большим доверием Адриана, хорошо знавшим его качества военачальника, поскольку перевод полководца на театр военных действий в Израиле и Иудее с туманных берегов далёкого Альбиона — мера явно экстраординарная. Ближе, значит, никого такого уровня не было. Впрочем, действующий наместник Тиней Руф проявлял себя решительно и беспощадно по отношению к повстанцам и их сторонникам. Вот что пишет об этом Евсевий Памфил: «Руф, правитель Иудеи, с войском, присланным ему в помощь императором, безжалостно, пользуясь их безумием, преследовал и уничтожал их десятками тысяч: мужчин, женщин, детей — всех заодно»[788].

С прибытием Юлия Севера счёт погибших иудеев пойдёт на сотни тысяч. Это было уже не просто подавление восстания, эта была одна из немногих войн на уничтожение, которые Рим когда-либо вёл[789]. Ближайший аналог — истребление даков во время второй Дакийской кампании Траяна[790].

Север, прибыв на театр военных действий, применил против мятежников военную тактику, наиболее учитывающую особенности этой непростой для римской армии войны. Прежде всего, он укрепил действующую армию ещё двумя легионами: из Аравии прибыл III Киренаикский легион, из Сирии — III Галльский. Об этом свидетельствуют нумизматические данные[791]. Могли принимать участие в боях против иудеев также вексиллиарии (сверхсрочники) из IV Скифского легиона, также стоявшего в Сирии[792]. Юлий Север с подкреплениями прибыл в Иудею своевременно. Несмотря на все старания и крайнюю жестокость Тения Руфа, восстание только ширилось. Бар-Кохба действительно стал народным вождём, проявив во главе восставших незаурядную энергию, что привело к немалым успехам повстанцев. Такого сплочения иудейского народа не было и в Первую Иудейскую войну, не говоря уже о Второй, когда сама Иудея не поддержала диаспору. В итоге на этом этапе