войны повстанцы сумели овладеть полусотней крепостей и, скорее всего, самим Иерусалимом. На освобождённой территории возродилось иудейское государство. Симеон Бар-Кохба занимался не только военными — ими в первую очередь, разумеется, — но и гражданскими делами. Есть даже свидетельства заключения коммерческих сделок на управляемых им и его синедрионом землях[793].

В то же время не оправдались надежды вдохновителя восстания рабби Акибы на помощь извне, прежде всего из принадлежащей Парфии Месопотамии, где проживало многочисленное и враждебное римлянам иудейское население, что показали события времён похода Траяна 115–117 годов.

Перед восстанием рабби Акиба получил в иудейских общинах Месопотамии немалую материальную помощь, а также оружие[794]. Но вот когда вспыхнуло это тщательно подготовленное восстание, то месопотамские иудейские общины никакой поддержки своим собратьям в Иудее не оказали. Возможно, это объясняется позицией царя Парфии, совершенно не заинтересованного в новом обострении отношений с Римом. Ведь прямая поддержка его подданными мятяжных иудеев в римских владениях могла привести к войне между двумя великими державами, а таковой ни одна из них не желала. Адриан немало сил отдал налаживанию мирных отношений с Парфией.

Мог сыграть свою роль и ещё один фактор, связанный уже сугубо с межиудейскими отношениями. Талмудистские источники начала 30-х годов II века сообщают о появившихся намерениях некоторых членов иудейского синедриона, среди которых был даже племянник великого рабби Иехошуа бен Ханании, перенести центр иудаизма из осквернённого римлянами Иерусалима в Месопотамию, в парфянские владения[795]. Парфянское эллинизированное царство отличалось замечательной веротерпимостью, и тамошние иудеи, в большинстве своём в Месопотамии проживавшие, гонениям никогда не подвергались. В месопотамском городе Нагордее даже появился иудейский религиозный суд, называемый «сидрой»[796]. Но дальнейшего развития идея переноса центра иудаизма в междуречье Тигра и Евфрата не получила.

Теперь вернёмся на театр военных действий в Иудею. Вот описание военной тактики Юлия Севера и результатов, им достигнутых, в «Римской истории» Диона Кассия:

«Север ни в одном месте не рискнул в открытую напасть на противников, видя их многочисленность и отчаянную решимость, но, рассекая их на отдельные части благодаря численности своих солдат и младших командиров, лишая их доступа к продовольствию и блокируя, он смог хотя и медленно, но без лишних опасностей истощить силы врагов, нанести им потери и подавить. Действительно, лишь очень немногие из них остались в живых. Пятьдесят из наиболее важных укреплений и девятьсот восемьдесят пять самых значимых деревень были стёрты с лица земли, пятьсот восемьдесят тысяч человек были перебиты в стычках и сражениях (число же погибших от голода, болезней и огня не поддаётся подсчёту). В итоге почти вся Иудея была превращена в безлюдную пустыню в точном соответствии с теми предзнаменованиями, которые явлены были им до войны. Действительно, гробница Соломона, которая почитается иудеями как святыня, сама по себе разрушилась и разом рухнула; в города их с воем вбегали в большом количестве волки и гиены»[797].

Гробница Соломона, правда, скорее всего, рухнула не сама, а ещё во время инициированных Адрианом работ по превращению иудейского Иерусалима в римскую Элию Капитолину[798].

Остатки иудейских войск и населения пытались укрыться от римлян в отдалённых тайных местах. Ряд таких убежищ израильские археологи нашли в скалистых высотах к западу от Мёртвого моря. Это были многочисленные пещеры вдоль скал. В одной из них археологи нашли скелеты восемнадцати человек — мужчин, женщин и детей, оружие и иные предметы, датируемые II веком[799]. В другой пещере был найден архив времён восстания: папирусы, содержащие письма от самого Симеона Бар-Кохбы к его подчинённым. Письма, понятное дело, носили жёстко приказной характер. Одному из подчинённых предводитель восстания строго указывал: «Возьми юношей и приходи с ними. Если нет — накажу. А с римлянами я разберусь». В ряде других писем содержались требования нещадной борьбы с предателями[800].

Последней страницей Третьей Иудейской войны стала осада главного оплота мятежников — крепости Бейтар, с самого начала восстания бывшей резиденцией Бар-Кохбы. Здесь сосредоточились остатки мятежных войск и укрывшееся за стенами крепости население. Всего около двухсот тысяч челокек. Поскольку площадь крепости Бейтар, как мы помним, не превышала десяти гектаров, то была она невероятно переполнена. Но о сдаче никто из осаждённых не помышлял. Повторялась как бы история с осадой Масады, последнего оплота иудеев в Первой Иудейской войне[801].

Силы римлян в ходе войны ещё более возросли. Эпиграфические свидетельства говорят об участии в осаде Бейтара легионеров V Македонского и ХI Клавдиевого легионов[802].

Север, приступая к осаде Бейтара, учёл опыт Тита при взятии Масады. Он не стал тратить силы на штурм прекрасно укреплённых стен, что неизбежно влекло за собой большие людские потери. По его приказу римские легионеры соорудили насыпь, засыпавшую оборонительный ров и подошедшую к верхнему уровню оборонительной стены. Теперь римляне могли ворваться в крепость как бы по широкой дороге, ими же сооружённой[803].

О завершающем этапе Третьей Иудейской войны пишет Евсевий Памфил: «На восемнадцатом году правления Адриана война была в разгаре; осада Бейтара (это был очень укреплённый городок недалеко от Иерусалима) затянулась; мятежники гибли от голода и жажды и дошли до последней крайности. Виноватый в этом безумец понёс достойное наказание; а по законодательному решению и распоряжению Адриана всему народу иудеев запрещено было с того времени ногой ступать на землю в окрестностях Иерусалима; не разрешалось даже издали взглянуть на родные места. Это пишет Аристион из Пеллы.

Так пришёл в запустение город иудеев; никого не осталось из старых жителей, и его заселил чужой народ; здесь возник потом римский город с другим именем: его назвали Элией в честь императора Адриана. Тамошняя церковь составилась тоже из язычников, и первым после епископов из обрезанных принял служение в ней Марк»[804].

Подробности о гибели Симеона Бар-Кохбы смутны. Он то ли погиб в бою, то ли покончил с собой. Мёртв предводитель восстания был к сентябрю 135 года[805]. Это означало и конец Третьей Иудейской войны.

Война, длившаяся три года, дорого обошлась и римлянам. Дион Кассий сообщает: «Впрочем, на этой войне погибло немало и римлян. Поэтому Адриан в письме к сенату не использовал обычного для императора приветствия, которое звучит так: „Если вы и ваши дети здоровы, хорошо; я и войско здоровы“»[806].

Красноречивое умолчание императора. Говорить о войске, понёсшем большие потери на войне, как о здоровом, было бы постыдным цинизмом. Хватит того, что начинал он своё царствование победным триумфом в честь провального похода Траяна на Парфию… Но там надо было достойно почтить память предшественника. Здесь же о своей собственной войне красиво лгать он