Лихорадка не думала отступать, в маленькой деревне не было ни знахаря, ни жреца Герона. Помощь гильдии целителей тут приравнивалась к чему-то невероятному, а волшебники-целители жили только в сказках. В один вечер отец подошел к больному ребенку, валяющемуся на двух одеялах под скамейкой, и заставил встать на ноги.

— Пойдем со мной, я нашел помощь. — Сказал отец и направился к выходу из дома. Остальные дети с интересом смотрели на это.

Девочка не могла угнаться за взрослым, так что отцу пришлось нести её в сумерках на руках таким образом, чтобы меньше показываться на глаза соседям. Ребенку трудно было оценить, сколько времени заняла дорога, сколько было пройдено километров и в какую сторону. Вокруг стояла холодная ночь, а из-за жара девочку колотил озноб. Если бы не теплые руки отца, то было бы куда хуже.

Мужчина осторожно спускался по склону лощины, где-то ухала сова. Ребенок строил догадки, к кому за помощью они идут. К чащобной ведьме? К лесному духу? Ответ пришел только тогда, когда отец положил ребенка на еловые ветки, развернулся и ушел в темноту. Девочка не видела лица и не услышала слов на прощание. Теперь она совсем одна где-то далеко от дома.

Ребенок со слезами на глазах пытался ползти в сторону, куда ушел отец, но не заметил, что лишь глубже уходил в глухую часть леса. Именно там девочка встретила огромного волка с кроваво-красным мехом. Лесной король размером с корову, казалось, улыбался в два ряда клыков, мех странным образом светился, освещая место встречи. Больной ребенок и не заметил, как волк вдруг обернулся в человека с алыми глазами.

Руки незнакомца были обжигающе горячими, а вот камень алтаря посреди леса напротив напоминал лед. На дереве висел магический шар с тусклым красным светом. Девчонка тряслась от холода и смотрела на заостренную палку, которая была красной от засохшей крови. Крики ребенка никто не мог услышать в том месте, когда острый конец предмета пронзил правую ладонь.

Незнакомец нараспев читал что-то похожее на заклинания или молитвы, пока жертва ритуала давилась криками. Обстановка становилась светлее, хотя новых источников света не прибавилось. Холод быстро проходил, как и боль, а звуки ночного леса стали отчетливее. Незнакомец бережно завернул кол в тряпицу и убрал за пазуху. После оголил левую руку и сунул под нос новому сородичу.

— Кусай и пей. Я удивлен, что милость повелительницы вообще тебя коснулась. Неисповедимы пути богини. — По голосу вампир казался очень довольным проведенным ритуалом.

Рим, как назвали пять лет назад девочку родители, в одну минуту поборола лихорадку, но стала испытывать еще больший голод, словно тысячи жуков изнутри поедают желудок. Шестым чувством девочка поняла, что нужно сделать. Вампирские инстинкты заставили клыки вырваться наружу и прокусить руку благодетеля. Невероятно вкусная кровь хлынула в рот, приводя в божественный экстаз. Это нельзя было сравнить с медом или сладостями, что привозили родители в позапрошлом году с большой ярмарки.

— Хватит. Важно не количество крови, а периодичность питания. Теперь ты вампир, добро пожаловать в наш ковен, малютка. — Ночной охотник улыбался, и его лицо Рим видела в ночи также хорошо, как и днем…

Рим на этом месте решает сделать паузу, Сареф всё это время не перебивал вопросами.

— А после я два года прожила в лесу как дикий зверь, выходить на открытые пространства боялась из-за солнца. — Продолжает девушка. — Наш ковен был небольшой, всего восемь вампиров со мной.

— Спасибо за рассказ. — Благодарит юноша. — Ты действительно принадлежишь к Дарквудской линии крови, поэтому Фаратхи смогла так легко в тебя вселиться. А виделась ли ты с семьей после того, как тебя бросили в лесу умирать?

— Нет. — Рим решает прилечь на колени вампира, наверное, чтобы точно не смог сбежать до конца разговора. — Однажды я вернулась в деревню, но там осталось лишь пепелище. Не знаю, что именно произошло, и никогда не хотела выяснять. Моим миром тогда стала ночь, охота и кровь. Я больше не была человеком.

— Однако интересно, что ты продолжила взрослеть как человек. Некоторые вампиры после инициации навсегда остаются в детском обличье, пока не накопят достаточно сил для изменения плоти. — Замечает юноша.

— Да, я росла и даже быстрее обычного. Уж не знаю, почему. Через девять лет после инициации наш ковен атаковали охотники на вампиров вместе с инквизиторами. Люди разорвали нас как вшивые тряпки. У нас не было старых вампиров, магов или хотя бы артефактов, так что исход был очевиден.

— А тот заостренный кол с кровью Фаратхи куда пропал? — Интересуется юноша ценной для вампиров вещью.

— Его хранил глава ковена — Мафет. Без понятия, где именно. Он бросился на одного жреца, посчитав слабой добычей без инквизиторов, и напоролся на пятиметровый меч из чистого солнечного света. Представляешь себе? Короче, его моментально располовинило. Тот предмет либо был уничтожен командой зачистки, либо так и лежит в укромном тайнике. А я сумела сбежать.

— А когда тебя завербовал Легион?

— Примерно через пятнадцать лет после инициации. Я тогда уже перестала быть молодым вампиром и даже сколотила собственную банду. Первыми членами были знакомые тебе Энрик, Мальт и Хунг. Энрика мы буквально вытащили с костра Церкви Герона, а Хунг, ты не поверишь, держал собственный трактир!

— А Мальт — жрец в отставке? — Улыбается Сареф.

— Не-е, Мальта я пригласила в команду только потому, что он мог меня рассмешить до состояния непроизвольного пускания ветров. Кто ж знал, что этот придурок дополнительно окажется полезным в бою? Весело было, а потом нас взял под крыло высший вампир, и мы сразу стали серьезными. — Продолжает Рим. — А в один момент Легион провел какой-то ритуал, после чего из нас выветрилась вся память, связанная с вампиризмом. Мы жили с ложными воспоминаниями и подавленными силой и голодом вампира. Знаешь что?

— Что?

— Было бы интересно посмотреть, что случилось, если ты не появился бы на горизонте, а Легион про нас забыл. Мы бы жили как обычные люди, стали бы авантюристами или адептами Духа? Подобных нам может быть много в разных странах, ведь так?

— Всё возможно. А чего хочешь ты? Ты же не просто подчиняешься воле более сильного? — Сареф смотрит сверху вниз на собеседницу. — Куда приткнешься ты после гибели мира?

— Я вряд ли увижу счастливый финал нашей кампании. — Рим отворачивается к стенке. — Но даже если дойду до конца, то у меня нет дома, куда можно будет вернуться. Тем более после конца света… Наверное, уйду в мир вампиров, но туда я идти не хочу. А ты?

— Планирую вернуться в родной мир, я все-таки не отсюда.

— Да, Легион говорил что-то о том, что исполнители Темной Эры призываются из других миров. — Вздыхает вампирша.

— Если хочешь, могу взять с собой. Пока не представляю, как, но просто держи в уме. — Предлагает Сареф.

— Правда?! — Девушка поворачивается к собеседнику. — Я согласна! Ура! А там нет охотников на вампиров?