– Ну и что?

– Жениться собрался, – вздыхал Дегтярев, – только, самапонимаешь, денег на свадебное путешествие нет, вот, собрали отделом немного, набилет до Парижа хватит!

Я усмехнулась.

– Без вопросов. Твой Веня может жить у нас в доме сколькоугодно.

– Сколько угодно не получится, у него отпуск десять дней…

– Ладно, – вздохнула я, – хорошо, меняемся. Веня Комаровпоедет с молодой женой во Францию, в гости к нам, а ты прямо сейчас расскажешьмне все! Но только в подробностях.

– Идет, – мигом согласился полковник, – но бога ради, неперебивай меня! Терпеть не могу твою дурацкую манеру влезать с вопросами!

– Давай, давай, – велела я и обратилась в слух. НачалДегтярев издалека.

Андрей Владимирович Чванов, впрочем, в те годы мужика никтоне звал по отчеству, прибыл в Москву из городка Расплетово, затерянного вУральских горах. Честолюбивый мальчик, обладатель золотой медали, хотел во чтобы то ни стало попасть в столичный вуз. Андрей видел себя медиком, обязательнохирургом. Экзамен паренек сдал легко и был зачислен на первый курс. Шесть летАндрюша упорно трудился и в результате получил направление в аспирантуру. Когдаже еще через три года диссертация была написана и близилась защита, передбудущим кандидатом наук встала нешуточная проблема. Московской прописки впаспорте нет, а по распределению отправят в какую-нибудь тмутаракань, гдепридется одному отдуваться за всех: рвать зубы, вправлять вывихи, приниматьроды, вырезать аппендицит.

Андрюша же хотел остаться в Москве. Кандидатская его былапосвящена щитовидной железе, более того, заведующий отделением одной изгородских больниц собирался взять молодого, перспективного хирурга к себе… Весьвопрос упирался в прописку.

Андрюша не долго колебался, он решил вопрос традиционным дляпровинциала путем: женился на москвичке. Чванов-то и сейчас еще ничего, а в 25лет был просто красавцем, по парню вздыхало пол медицинского института, но онвыбрал не медичку, а Настю Карамзину, дочку более чем обеспеченного ювелира.

Уж не знаю, как с ее стороны, но с его брак был заключен порасчету. Да Андрей этого особо и не скрывал, но, как это часто случается,супружество, основанное не на чувствах, а на разуме, оказалось крепким. Черезнесколько лет Андрей даже начал испытывать к жене нечто, похожее на любовь. Темболее что она родила существо, которое Чванов начал обожать сразу, только взявв руки кулек с младенцем. Наверное, потому он назвал дочь Никой, именем богинипобеды и удачи.

С раннего детства Никуша вертела папой. Она одна могларыться у него на письменном столе или в шкафу. Услышав ее голосок в трубке,Чванов мигом выгонял из кабинета всех, чтобы решить проблемы дочери:рассказать, как пишется правильно слово «бюллетень», пообещать оформить рефератпо зоологии…

Ника, со своей стороны, обожала отца. Все свои обиды и тайныона доверяла ему, а не матери. Честно говоря, Настю дочь недолюбливала,ревновала к папе…

В доме Чвановых существовала незыблемая традиция. Ровно вдесять вечера, несмотря ни на что, Андрей Владимирович ложился в кабинете надиван, Ника забивалась к нему под плед и целый час, а иногда и больше,рассказывала о своих делах. Небо могло рухнуть на землю, но доктор ни за что быне отменил разговора с дочерью. Все знакомые знали: бесполезно просить Андрея посидетьеще за столом. Ровно в полдесятого он поднимется и уедет. Отправляясь взагранкомандировки, Чванов в урочный час звонил Нике. Потом приходилосьоплачивать километровые счета, но Андрею было наплевать на деньги, главное –дочь услышала его голос, она знает, что папочка скоро вернется и решит всепроблемы…

Когда Никуша пошла в первый класс, отношения междуродителями начали стихийно портиться. Настя упрекала мужа в отсутствиивнимания, скандалы стали вспыхивать по любому поводу. Никочка всегда оказываласьна стороне папы… Так прошло несколько лет.

Летом, когда Нике исполнилось десять лет, они с мамой дикопоругались. Ссора началась из-за пустяка и переросла в жуткий скандал. В пылубитвы Ника, особенно не стеснявшаяся в выражениях, полностью потеряв над собойконтроль, выкрикнула:

– Чтоб ты сдохла! Нам с папой без тебя только лучше будет!

Настя схватилась за сердце, Ника опрометью кинулась в своюкомнату. Правда, через минут десять, остыв, девочка стала испытывать угрызениясовести. Все-таки нехорошо так говорить маме. А Никочка, хоть и избалованнаябез всякой меры, была девочкой совестливой, да и мама уж не настолько плоха…Конечно, папа лучше, да ведь и мамочка родная…

Промаявшись какое-то время, Ника решила идти к маме сповинной. Время приближалось к часу ночи, ругаться они начали где-то вполдвенадцатого. Собственно говоря, весь сыр-бор загорелся из-за того, чтоНастя велела Нике идти спать…

Девочка спустилась вниз, заглянув сначала к маме в спальню.В гостиной на полу она обнаружила убитую Настю. Сквозь раскрытое окно в комнатувлетал ветер…

Врагу не пожелаешь испытать то, что пережила Ника. Наследующее утро она из десятилетней девочки превратилась в сорокалетнюю тетку,обремененную глубочайшим комплексом вины. Ведь это она, Ника, пожелала маме всердцах сдохнуть, а всевидящий господь взял да и выполнил окаянную просьбу. Атеперь – плачь или не плачь, но поделать уже ничего нельзя, маму-то не вернуть.

– Грабителей поймали? – спросила я.

– Нет, – ответил Дегтярев, – они, введенные в заблуждениетемнотой окон дачи, влезли в гостиную, а там на диване тихо сидела Настя,глубоко переживавшая из-за поведения дочери…

Похоже, что бандитов было двое. Они не сразу заметили Настю,а та, погруженная в свои мысли, увидела их только тогда, когда один началснимать со стены картину… Наверное, они не хотели убивать женщину. Домушникиредко идут на «мокруху». Просто один из воров сразу выпрыгнул из окна в сад, адругой оттолкнул Настю, которая с силой вцепилась в рукав его рубашки. Экспертпотом вынул из судорожно сжатых пальцев трупа клочок полотна в серо-синююклетку. Настя не удержалась на ногах и, падая, ударилась головой о маленькуюскамеечку, стоящую у камина. Перелом шейных позвонков. Рок, карма, судьба…Единственно, что утешало, женщина скончалась мгновенно, не мучаясь…