трусости, а сама отлеживалась у стражников, пока мы отвоевывали остров! – крикнул кто-то из толпы оранжевых. – Ты не лучше нас, ты не имеешь права так говорить!

Ему вторили согласные. Карпуше снова пришлось успокоить толпу, гаркнув на них как следует.

– Но зачем ты вообще пошла к стражникам!? – вдруг воскликнул Василий. – Это первое и самое главное, что нужно было выяснить! Какого тебя туда понесло, почему ты решила вернуться, искромсав людей, с которыми жила бок о бок четыре месяца!? Бог с ними, с оранжевыми, которые и вправду не стали защищать своих, хотя могли! – он искоса взглянул на Солнце. – Лично мне для решения ничего больше не нужно, только ответы на эти простые, человеческие вопросы! Зачем ты пошла к стражникам!?

Это были вопросы, на которые она до сих пор никому не отвечала. Но на самом деле это было то, о чем все мы, все ее друзья, мучительно думали все эти полгода.

Я знал, что что бы ее ни погнало туда, она раскаивается. Каждый день я видел это в ее глазах, ужасное чувство вины, из-за которого она решила умереть в бою на том берегу. Расспрашивать ее было бессмысленно, я знал, что не отступился бы от нее, даже если она сделала это, потому что всегда хотела быть стражницей.

Однако сейчас я замер вместе с остальными в ожидании ее ответа.

– Я… – вдруг Яшма запнулась.

Все это время она говорила уверенно, не раздумывая, как будто знала наперед каждое свое слово. Теперь же она стушевалась и умолкла.

Ее молчание заставило меня нервничать. Неужели там было что-то хуже, чем то, к чему я себя готовил?…

– Я ошиблась, – наконец, сказала она. – Я хотела пойти по стопам прабабки, но потом поняла, что не могу там жить. Но и возвращаться сюда я не собиралась. Я не рассчитывала на то, что выживу после той вылазки.

– Она врет! – вдруг сказал Погодник. Все это время он почти лежал на столе, уткнувшись лицом в сложенные руки. Сейчас он приподнялся, чтобы посмотреть на Яшму, будто хотел убедиться в верности своих ощущений. – Она не думала ни о какой прабабке!… – пробормотав это, он снова положил свою огромную голову на стол.

– Говори правду перед судом! – приказал ей Солнце, вспыхнув. – Как ты посмела лгать!?

– Хорошо, я скажу правду! – крикнула Яшма, раздраженно тряхнув головой. Пряди волос выбились из кос, распушившись. – Ты отправил Дельфина на смерть! Он погиб бы в ямах на острове синих, если бы его не вытащили, поэтому я и пошла к стражникам с условием, что его освободят и разрешат жить на Остове! Нравится вам такая правда!?

Вся толпа, все сотни, собравшиеся на площади, обернулись на меня. Я же не мог отвести глаз от Яшмы… неужели она решилась на все это только из-за меня!?

– Ты не должна была!… – только и смог сказать я.

– А что я должна была!? – сказала она так тихо, чтобы слышали только я и ближние ряды. – Сидеть, сложа руки, и молиться Солнечному Богу!?

– Я бы вернулся!

– И в каком же виде ты бы вернулся!?… – воскликнула она, отворачиваясь от меня.

– Она говорит правду? – спросил Буревестник у Погодника.

– Да! – сказал колдун, собравшись с силами ударив о стол своим посохом. Звук получился неправдоподобно громкий, словно и стол, и посох были раз в десять больше. Все болтуны сразу заткнулись. – Она пошла к стражникам, потому что это был единственный способ спасти Дельфина. Я и сам пытался его вытащить, но я бы не успел. Ее поступок спас ему если не жизнь, то рассудок. Одной загадкой для нас стало меньше. Теперь мы знаем, кто на самом деле одел его в черное и тем самым начал восстание. Восстание, благодаря которому мы все сейчас тут стоим.

– Лично мне больше ничего слышать не надо, – сказал Василий. – Я знаю Яшму с детства: она готова пойти на что угодно ради тех, кто ей дорог. У оранжевых был шанс избежать последствий ее доноса, и она наверняка подумала об этом, прежде чем заговорить со стражей. Ведь она не сказала им самого главного, что все их доспехи изъяном! А то, что оранжевые сами сдали свой храм, уже не ее вина!

– Готовность к самопожертвованию – то, чего оранжевым никогда не понять, – вдруг сказал Буревестник, глядя на Солнце. – Вы могли спасти своих, это правда. Но вы струсили, а теперь пытаетесь наказать девчонку, которая ценой своей свободы и жизни пыталась спасти близкого человека! В этом вам есть, чему у нее поучиться.

– Делаете из нее героиню, да!? – Солнце яростно взмахнул посохом. – Но ведь она предала не только нас, она смогла убить людей, с которыми ела за одним столом полгода! Ценность жизни ей не ведома, в ней нет ни чести, ни сострадания, только эгоизм, умение и желание убивать! Это ее путь, ее смысл, как у всех красных. Подумайте об этом, прежде чем дальше говорить о ее самопожертвовании! Ее поступок – не жертва, а очередное убийство для достижения цели.

После его слов никто из предводителей не решился заговорить. Всеобщее молчание продолжалось почти минуту, – целую вечность. И тогда Солнце указал на черный ящик в центре стола.

– Если сказать больше нечего, начнем голосование! Синий камень – Яшму казнят. Белый камень оставит ей жизнь.

Подняв над головой синий камень, чтобы все присутствующие его увидели, Солнце опустил его в ящик.

– За смерть моих людей.

Дальше была очередь Буревестника. Все замерли в ожидании.

Вдруг он поднял рук, и все увидели, что он держит синий камень.

– За то, что убила своих черных соратников.

Дальше был Карпуша. Он поднял белый камень.

– Она дышит миналией. Живая она принесет больше пользы, – сказал он.

За Карпушей сидел Василий. Он молча положил белый камень.

– Мне тяжело принять это решение, – сказал Луна, когда пришла его очередь. – Пусть сперва мой ясновидящий сын отдаст свой голос: я последую за ним, чтобы не обречь невиновного на смерть или не помиловать убийцу.

Все обратили внимание на Погодника. Он с трудом поднял голову со стола. По его лицу было понятно, что он готов вот-вот упасть в обморок, и изо всех сил удерживает внимание на том, что происходит.

Он поднял руку, чтобы взять один из камней, но пошатнулся и скинул их оба на землю. Затем наклонился, чтобы поднять нужный камень, но не смог усидеть на месте и упал под стол.

Луна вскочил с места и наклонился к сыну, пытаясь привести его в чувства. Солнце степенно подошел к