Я опять закрываю глаза, слушая, что еще он скажет. Я изменилась, потому что думала, что ничего собой не представляю. Позволила им заставить меня поверить в это, но кто они такие, чтобы судить? Да, меня больше не будут уважать, но я не буду несчастна.

Могу обедать одна, но это не такая уж неприятная компания, да?

Чувствую, что он подо мной зашевелился. А потом мои ноги и тело накрывает одеяло, и тепло наших тел оказывается запертым под ним. Я медленно погружаюсь в сон под звуки дождя и биение его сердца.

Мурашки бегут по коже. Я с трудом поднимаю веки. В комнате стало темнее, солнце уже село, но мягкий свет лампы с прикроватного столика падает на постель. Я смотрю в окно и вижу, что на улице стемнело. Дождь льет еще сильнее, стучит по крыше, раздается раскат грома.

Миша лежит на боку с голым торсом рядом со мной, головой в сторону моей попы.

Голой попы, потому что он задрал на мне футболку.

– Что ты делаешь?

– Тсс, не двигайся, – приказывает он, водя стержнем по моей коже. – Мне нужно было кое-что записать, а ближе всего оказалась ты.

Посмеиваясь, я снова закрываю глаза. Надеюсь, это не маркер: его потом неделю не отмоешь.

Умиротворяющий шум дождя за окном заставляет расслабиться. Я кладу руки за голову, чувствуя, как быстро ползает по коже стержень, иногда останавливаясь, чтобы поставить штрих над «й» или многоточие.

– Жаль, что мы не можем остаться тут навсегда, – мурлычу я.

– Нет, ты в ближайшее время никуда не пойдешь. Мне очень нравится смотреть на твою попку.

Я скрещиваю ноги и дразню его:

– Это все, что парень из Тандер-Бей может сделать с девичьей попкой?

Он в шутку хлопает меня по щеке. Я заливаюсь смехом.

Но потом, после долгой паузы, его рука замирает.

– А у тебя когда-нибудь… – спрашивает он, но осекается.

За секунду все части пазла складываются у меня в голове в единую картинку, и я понимаю, что он хотел спросить.

– Ты имеешь в виду анальный секс? – уточняю я. – Ну, учитывая, что до тебя у меня был всего один мужчина, уверена, ты и сам знаешь ответ.

Разумеется, я не делала этого в первый раз, какой бы наивной дурочкой ни была. А раз мы с Мишей этим не занимались, значит, ответ отрицательный.

– Значит, мы оба в этом плане девственники, – говорит он таким тоном, словно ему понравилась идея.

– Да, девственники, – ворчу я. – И я планирую умереть старой девой, потому что ты ни за что не будешь засовывать это туда.

Он фыркает и начинает хохотать.

Закрыв ручку, он двигается ближе к изголовью и натягивает майку мне на голову. Я выгибаю шею, дотягиваюсь до его губ и целую. Он закусывает мне губы, и электрический импульс пробегает от них к низу живота, а потом между ног.

Думаю, отдых пошел мне на пользу. Он проскальзывает рукой подо мной и накрывает ладонью мою грудь. Я уже возбуждена.

– Все окей? – спрашивает он.

Я смотрю на его губы и жажду большего. О да.

Он целует меня в шею, и я со стоном закатываю глаза от удовольствия. Горячие, страстные поцелуи. Он прижимается ко мне бедром, и я чувствую, как между ног у него вырастает твердый бугорок.

– Поговори со мной, – шепчет он. – Мне нужны твои слова.

Поговорить? Сейчас?

Он проводит рукой по моей голой спине, гладит волосы и щекочет ими кожу. Потом сжимает ладонью ягодицу, и я не думая отодвигаю колено и раздвигаю ноги.

– До того как мы встретились, – говорю я, оторвавшись от его губ, – я фантазировала о тебе.

– Но ты не знала, как я выгляжу.

– Я знала, что ты Миша, – отвечаю я. – Этого было достаточно.

Он стонет, покусывая мочку уха, запуская руку глубже между ног и проскальзывая пальцами в меня.

Я закрываю глаза от удовольствия. От его пальцев я мокрее с каждой секундой.

– Той ночью была гроза, как сегодня, – рассказываю я. – Свет отключился, и весь вечер в доме было темно и тихо.

Он вынимает пальцы и гладит мой клитор. Я вся дрожу и часто дышу. Не в силах сдерживаться, начинаю тереться о кровать и его руку.

– В тот вечер я перечитала все твои письма, – продолжаю, едва не срываясь на стон. – Особенно мне понравились те, где ты рассказывал, как у тебя появилась первая машина и как вас с друзьями арестовали за вечеринку на какой-то ферме. Это звучало так дерзко и весело. – Я откидываюсь назад и снова тянусь к его губам. – Но больше всего я любила письмо, где ты писал о бывшей, когда вы расстались. Сначала я жутко разозлилась. У Миши была девушка, а он не сказал мне, но… Думаю, тогда я впервые осознала, что…

– Что? – с придыханием спрашивает он.

– Что я хочу тебя. Что ты мой.

– Я и был твой, – уверяет он. – Я очень скоро понял, что ни с кем не могу поговорить так, как с тобой.

Я чувствовала то же самое. Всегда. Ни с кем не могла встречаться, потому что беспрестанно сравнивала всех с Мишей. У него было полное право встречаться с девушками, и я была уверена, что, кем бы она ни была или они ни были, потому что их, наверно, было несколько, – они были хорошими людьми. Но чувство собственника меня не отпускало. Я знаю его дольше. Никто не может знать его лучше, чем я. Знаю, что у меня не было никакого морального права на такие чувства, поэтому я молчала о них. До этого момента.

– Я начала представлять тебя в ту дождливую ночь. Это был первый раз, когда я фантазировала о тебе.

– И что ты делала? – Он вводит в меня два пальца и прижимается ближе. – Ты хотела быть на ее месте?

Я мотаю головой.

– Я хотела, чтобы ты меня увидел. Увидел и очень сильно захотел. Не только душу, но и тело.

– Что ты делала? – шепчет он мне в ухо.

Я стону, ощущая, как волна удовольствия прокатывается по бедрам и киске, и прижимаюсь к нему сама, чтобы он заполнил меня внутри.

– Я легла в постель, – говорю я, – и никак не могла перестать думать о тебе. В комнате было темно, кондиционер не работал. И чем больше я о тебе думала, тем жарче мне становилось… пока…

– Пока что? – Он двигает пальцами все быстрее, а его член становится тверже с каждой минутой. – Что ты делала?

– Я задрала футболку…

– Да?

– И представила, что ты стоишь в углу комнаты. Прячешься в тени и наблюдаешь, как я себя ласкаю.

– Не останавливайся.

– Моя кожа была влажной от пота, потому что дома было жарко, – я поднимаю руку и обнимаю его за шею, – и я запустила руку в штанишки…

– И мне нравилось то, что я видел?