Он выбрался из лаза. Задвинул на место часы. И, стоя один в темной библиотеке, негромко рассмеялся.

Теперь можно смеяться. Теперь – можно.

Он выиграл.

Вспыхнула лампа с тремя рожками. Резкий свет мазнул по глазам, заставив его зажмуриться. Человек инстинктивно заслонился рукой и отшатнулся. Что это? Что?!

– Давид Романович, отдайте ключ, пожалуйста, – попросил знакомый мягкий голос.

– Только медленно, – добавил угрожающе второй. – Очень медленно.

Давид открыл глаза.

Их было трое.

В углу за книжным шкафом жалась экономка. Не мигая, смотрела на него, прижав ладонь к губам, словно боясь не удержать крик. Но в расширенных глазах он не увидел страха – только изумление.

Плохо. Ему нужен был страх.

Справа, в четырех шагах от него замер Сергей Бабкин. Кулаки сжаты, и весь он сжат, как пружина. Дай только сигнал, дернись в сторону – и не успеешь опомниться, как тебя сомнет этой глыбой, размажет по стене. Этот будет действовать незамедлительно, без сомнений. Боец, сторожевой пес, натасканный на то, чтобы перегрызть глотку.

Но в лице Сергея не было ненависти.

Плохо. Давиду нужна была ненависть.

А прямо перед ним в непринужденной позе, засунув руки в карманы, стоял Макар Илюшин. Взъерошенный, ухмыляющийся и чертовски довольный собой. Не испытывающий ни злости, ни ярости – только удовлетворение от того, что они его поймали.

Плохо. Давиду пригодилась бы его ярость.

Он стоял между ними, щурясь от света, сжимая ключ в ладони. Металл жег кожу, словно его раскалили в печи.

– Один вопрос. Как вы узнали, что я буду здесь? – спросил он, не шевельнувшись.

– Когда мы нашли ход в подвал, все встало на свои места, – сказал Макар. – Я понял, зачем вы пытались прорваться в библиотеку. Но у меня были сомнения. Поэтому я объявил, что завтра Анжей привозит сюда архитектора. Вы испугались, что труп найдут раньше, чем вы до него доберетесь, и пришли сюда. Вот и все.

«Вот и все?!» Они перехитрили его! Загнали в ловушку!

С губ Давида сорвалось рычание. Он обвел их затравленным взглядом.

Они хотят забрать у него ключ! Сейчас, когда он так близок к цели! Ему остался всего один шаг, последнее усилие. Он столько преодолел! Прошел через надежду, страх, боль, отчаяние…

Не было ни одной минуты в последние месяцы, когда бы он не думал о ключе. Узнав о сообществе всего два года назад, он сразу стал адептом их веры. Как будто душу его, засохшую за эти годы, полили живительной влагой. Давид воспрял духом. Он не был христианином, потому что христианство ничего не давало ему. Смирение? Он жаждал действия, а не смирения! Награды в этой жизни, а не в загробной!

«Привратники» говорили: действуй. Они не обещали, что поиски непременно увенчаются успехом. Если бы пообещали, Давид никогда не примкнул бы к ним. Он был человек дела и знал, что такую гарантию могут дать лишь мошенники.

Но его честно предупредили: шансов мало. Почти нет. И тогда он поверил им.

Перед ним были одержимые, рвущиеся из этого никуда не годного мира в другой, совершенный. Люди, добившиеся многого по меркам своего общества. И готовые без сожалений отказаться от всего нажитого и достигнутого. Суровые, устремленные к единственной цели, знающие, что им положена награда при этой жизни. Надо только найти выход, который годится не для всех.

Их не смущало, что сотни «привратников» ушли в небытие, не приблизившись к заветной Двери. Каждый из них мерил себя другими мерками. Знал, что он лучше и достойнее.

Давид поверил им. Он и сам был из таких.

Шансов почти нет? Плевать! То, что заставило бы другого отступить, его лишь подхлестнуло. Шансов нет для всех, кроме Давида Далиани. А он всегда добивается своего.

Он принял решение: за год передать бизнес в надежные руки и отойти от дел. Тогда можно будет спокойно заняться поисками.

Но судьба распорядилась иначе. В ловушку привратников почти попалась добыча. Ключ был украден – и кем! Анжеем Ковальским! Человеком, который сам занимался ключами. Давид за много лет знакомства не смог разобраться в нем. Но теперь у него открылись глаза: Ковальский ищет то же, что и они.

«Это знак», – понял Давид. Разве может быть случайным такое совпадение? Сама судьба привела его когда-то к Анжею.

Значит, он добьется.

Несколько раз Давиду казалось, что все висит на волоске. А ведь поначалу ситуация складывалась идеально! Ему удалось пристроить Анатолия в дом Ковальского. Хитрый и жадный парень вытягивал из него деньги, но Давид платил. Он ждал, ждал, ждал… Пусть Толик вотрется в доверие, выяснит, где спрятан Ключ. А уж Дверь Давид отыщет сам, без его помощи.

И вот этот день наступил. Анатолий позвонил и сказал, что Анжей с водителем уехали. А Ключ у него.

Он отказался встретиться в городе и потребовал, чтобы Далиани приехал к нему. Тут-то Давиду и нужно было почуять неладное. Но он был ослеплен! В ушах его звучало лишь одно: Ключ найден, Ключ скоро окажется в его руках!

Он примчался быстрее, чем влюбленный летит на свидание, один, предвкушая триумф. Он знал, знал, что победит! Единственный из всех, достойный награды. Конечно, он не собирался вести всех «привратников» за собой. Ключ принадлежит ему одному.

Анатолия, кажется, насмешило его возбуждение. Но эконом притворился испуганным и признался: он не сказал всей правды. Ключ не у него, а в потайной комнате. Он следил за Ковальским и знает, как проникнуть в нее. Но сам не пойдет! Нет-нет, и не просите, Давид Романович! Черт его знает, как Анжей охраняет свои сокровища! Шутки шутками, но он не желает умереть во цвете лет от проклятия Доктора.

«Показывай! – прорычал Давид. – Где?!»

Существование потайной комнаты его ничуть не удивило. Ковальский загадочен и жутковат, словно африканский шаман, а дома – как собаки: похожи на своих владельцев. Пару недель назад Анатолий сообщил Давиду, что случайно наткнулся на спуск в подвал, открывающийся за библиотечными часами. Давид тогда совсем потерял контроль: орал в трубку, брызгал слюной, требуя обыскать все сверху донизу.

Но Анатолий поклялся, что там ничего нет, кроме забитого мясом морозильника. «На случай атомной войны», – пошутил он. Давид готов был свернуть ему шею, как цыпленку. Он еще смел шутить! Глупая тварь…

Но эконом оказался не настолько глуп, раз смог обмануть бдительность хозяина. Он передал Давиду трость и показал, как попасть в комнатку за портретом. На их счастье, вторая дверь оказалась незаперта, и Давид проник в святая святых дома Ковальского.

И почти сразу убедился, что заветного ключа там нет. Нет! Давид разнес бы проклятую комнату, если бы там было, что разносить. Он метался, как зверь, вдоль стен, увешанных бесполезными для него железками. Десятки ключей – но нет единственного!