Пошатываясь, он вышел наружу. Прислонился к стене.

– Вам очень нужен этот ключ, правда, Давид Романович? – сочувственно сказал Анатолий.

Давид поднял на него глаза. Что-то было неправильное в интонации эконома… Как будто он не сочувствует Давиду, а совсем наоборот.

– Там его нет, – хрипло ответил он.

– А я знаю, – улыбнулся гладенький эконом.

Давид отлепился от стены.

– Знаешь? Зачем же ты…

– Спокойно, спокойно, Давид Романович! Тут ведь вот какое дело… В той комнате, где вы были, везде камеры. Запись идет постоянно. Ковальский, как вернется, первым делом ее просмотрит. Я не дурак под них лезть.

Он помолчал, ожидая реакции Давида.

– А я, значит, дурак… – Давид начал что-то понимать.

– Ключик у меня. Он вовсе не там был, это я вас обманул. Подстраховался, так сказать.

– У тебя? – повторил Давид.

– А как же. Я вам его продам. Только не за те смешные деньги, которые вы мне все кидаете, как подачки собачонке. За нормальные.

– Нормальные – это сколько?

Анатолий сказал сколько.

– Спятил? – поинтересовался Давид.

– Я-то? Может, и спятил. Какая разница? Лучше быть психом со средствами, чем без них.

– Ты не псих, ты идиот. В самом деле думаешь, что я столько заплачу тебе?

Круглое лицо осветилось злорадной улыбкой.

– А не заплатите, Ковальский увидит запись с камер. Я ему расскажу, как вы обманом проникли в дом, связали меня и рыскали везде, искали какой-то ключ. Только я был начеку! Освободился и прогнал вас! После этого вам на пушечный выстрел не дадут подойти сюда.

– Шантажируешь, сволочь?

– Ругаться не надо, не надо. Я ведь с вами по-доброму. Ключик пока побудет у меня. Времени до вечера вам хватит? Могу до завтрашнего утра продлить. Если со мной по-хорошему, то и я так же.

Из всего сказанного Далиани услышал и осознал одно. Ключ у Анатолия.

– Дай ключ! – он шагнул к эконому. – Дай сюда!

Тот не испугался. Похоже, был уверен, что одолеет Давида, если дело дойдет до драки.

– Утром деньги, вечером ключик, – глумливо посулил Толя. – Классику читали, Давид Романович?

Он понял, какую совершил ошибку, лишь тогда, когда Давид бросился на него. Анатолий увидел в его глазах что-то такое, отчего завизжал и попытался убежать.

Убежать ему удалось только до конца галереи.

Давид плохо помнил, что было дальше. Память его сохранила лишь фрагментарные впечатления. Темное пятно на пиджаке эконома, сброшенном в драке. Лоснящееся лицо, обращенное в потолок. Вывернутая нога. Одинокий ботинок Анатолия, валяющийся в стороне.

Этот ботинок сказал Давиду то, о чем не говорило неподвижное тело.

Он бросился к эконому, лихорадочно обыскал его. Тряс его, вертел как куклу, кажется, что-то орал ему в лицо. Ключа не было. Анатолий его обманул.

Прозревший Давид ринулся в комнату ключей. Десять минут осмотра сказали ему то, что он уже понял: никаких камер здесь не было.

Давид застонал. Что делать? Бросить труп здесь? Но он оставил кучу улик. Избавиться от тела? Будь сейчас лето, он вытащил бы его в лес и зарыл. А сейчас?! Следы на снегу выдадут его.

И тут он вспомнил. Подвал!

Давид схватил пиджак и надел на труп, чуть не сломав Анатолию руку, которая никак не хотела пролезать в рукав. Взвалил его на плечи, дотащил до библиотеки. Спустил вниз, обливаясь холодным потом, и закрыл в морозильнике.

Он плохо владел собой, но все же сообразил представить все так, как будто эконом вышел из дома. Вышел – и пропал! С людьми такое случается.

Его комнату Давид перевернул вверх дном, пытаясь найти ключ. Потом пришлось расставлять все по местам. Но ключа нигде не было.

В конце концов он ушел, постаравшись уничтожить свои следы. Уехал на дачу и несколько дней отлеживался, как медведь в берлоге. Много спал, много пил, ничего не ел. Думал, где он совершил ошибку? Куда мерзавец мог спрятать ключ?

На третий день вылез наружу, под слабое солнце. И с ужасающей отчетливостью вспомнил, что, обыскав Анатолия с ног до головы, совершенно забыл про пиджак.

Тот самый пиджак, который он потом натянул на него. Что, если Анатолий в этом не соврал? Значит, ключ все время был рядом: протяни руку и возьми.

Давид помчался к Анжею. Любым способом попасть в подвал! Любым, пока не стало поздно!

Но его не пустили. Ковальский открывал дом для клиентов раз в несколько месяцев, а остальное время жил затворником. Давид обезумел до такой степени, что чуть не отдал приказ своим людям из службы безопасности взять особняк штурмом. Но опомнился.

Заставил себя отступить.

Затаиться.

И ждать.

Рано или поздно наступит день, когда он сможет попасть туда.

Ключ снился ему ночами. И Дверь, за которой ждет другая жизнь, сыгранная набело. За Дверью он видел сыновей, похожих на него, и смеющуюся женщину с бесстыжими козьими глазами.

Когда Давид снова оказался в доме, он был холоден и бесстрастен, как змея. Ему предстоит спуститься в подвал, вытащить ключ из кармана эконома. Что может быть проще?

Но тут возникло новое препятствие. Василий! Проклятый пес, преданно служащий Ковальскому, не спускал с Давида глаз. Куда бы ни направлялся Далиани, за ним следовала в отдалении огромная фигура.

И новая экономка путалась под ногами! О том, чтобы спуститься ночью в подвал, не могло быть и речи.

Можно было бы без затей пристрелить обоих. Не самому, конечно. Есть человек, годящийся для подобных поручений.

Но что станет делать Ковальский, если его помощников убьют? Выставит всех из дома, запрется изнутри на сто замков. Тогда Давиду точно не попасть в подвал!

Значит, нужно что-то другое. Не криминал. Несчастный случай.

Что ж, Давид продумал и это. Люди – простые существа, ими легко управлять. Давид все подготовил. Давид бросил за ужином камешек в воду: заговорил об артишоках. Круги разошлись так, как он и хотел. Ирма предсказуемо воодушевилась новой идеей. Глупая услужливая экономка так же предсказуемо загорелась желанием показать себя с лучшей стороны.

Далиани мог гордиться собой. Для того, чтобы отправить двух людей по маршруту, на котором их ждала смерть, ему хватило нескольких фраз.

Но вдруг, ни с того ни с сего, эти люди – будь они прокляты! – перестали вести себя предсказуемо.

Водитель должен был погибнуть в машине! Какая сила вселилась в него, позволила ему выбраться и вытащить девчонку?

Она должна была утонуть! Как, как сумела она доплыть до берега вместе с Василием, потерявшим сознание?!