– Эгвейн, я…

Позади нее раздался какой-то приглушенный стук. Обернувшись через плечо, Эгвейн увидела, что Ранд, опустившись на колени, согнулся, обхватив руками голову. Никогда раньше боль не донимала его так жестоко. «Что же случится после такого-то приступа?»

– О Свет! – задыхаясь, простонал Ранд. – Свет! Как больно! Свет, никогда не было так больно! Эгвейн!

Будь стойкой.

Что-то ждало ее. Нечто такое, что она должна, обязана исполнить. Эгвейн сделала шаг. Как же тяжело ей дался этот шаг, прежде ничто в жизни не давалось ей так тяжко. За порог, к арке. За ее спиной смеялась Джойя.

– Эгвейн! Эгвейн, я не могу… – Ранд, осекшись на полуслове, громко застонал.

Стойкой.

С одеревеневшей спиной Эгвейн продолжала идти вперед, но она не могла сдержать слез, катящихся по щекам. Стоны Ранда перешли в вопль, заглушивший смех Джойи. Краем глаза Эгвейн заметила, как к дому со всех ног бежит Тэм.

«Он не сможет помочь, – подумала девушка, и слезы превратились в душераздирающие рыдания. – Тэм ничего не сумеет сделать, а я могла бы. Могла».

Эгвейн ступила в свет, и он поглотил ее.

Содрогаясь и не переставая всхлипывать, Эгвейн вышла из той же арки, в какую вошла, и едва увидела перед собой лицо Шириам, как память вернулась к ней, обрушившись, словно водопад. Элайда медленно опорожнила над головой девушки серебряную чашу, и холодная чистая вода смыла с лица Эгвейн слезы. Однако рыдания ее продолжались; Эгвейн не верилось, что они когда-либо прекратятся.

– Ты омыта от того греха, который могла совершить, – провозгласила Элайда, – и от тех, что совершены против тебя. Ты омыта от того злодеяния, которое могла совершить, и от тех, что совершили против тебя. Ты явилась к нам омытая и очищенная душой и сердцем.

«О Свет, – подумала Эгвейн, чувствуя, как у нее по плечам стекает вода, – хоть бы так и было! Сможет ли вода смыть то, что я натворила?»

– Ее звали Джойя, – сказала она Шириам между рыданиями. – Джойя. Хуже не бывает того, что я сейчас… что я…

– Есть цена за то, чтобы стать Айз Седай, – отвечала ей Шириам, но в глазах ее вновь блеснуло сочувствие, более глубокое, чем прежде. – Всегда есть цена.

– Это на самом деле было? Или я видела сон? – Слезы душили девушку, горло перехватило, не дав договорить. «Неужели я бросила его умирать? И ребенка своего бросила?»

Обняв Эгвейн за плечи, Шириам повела ее вокруг кольца арок.

– Все женщины, которых я видела выходящими оттуда, задавали похожий вопрос. Ответа никто не знает. Высказывались предположения, что, возможно, некоторые из тех, кто не возвратился, решили остаться там, потому что нашли более счастливое для себя место и проживают там свои жизни. – Ее голос стал тверже. – Если происходящее там реально и они остались по собственному выбору, то надеюсь, что живут они там не столь уж счастливо. Я не испытываю никакой симпатии к тем, кто сбегает от ответственности. – Голос ее чуть смягчился. – Лично я считаю, что все это происходит не на самом деле. Однако опасность – реальна. Не забывай этого. – Шириам остановилась перед следующей заполненной свечением аркой. – Ты готова?

Переминаясь с ноги на ногу, Эгвейн кивнула, и Шириам убрала свою руку.

– Второй раз – за то, что есть. Путь обратно появится, но лишь единожды. Будь стойкой.

Эгвейн задрожала.

«Нет, что бы там ни ждало меня, страшнее уже пережитого ничего быть не может. Не может».

И она вступила в сияние.

Эгвейн удивленно рассматривала свое платье – из голубого шелка, украшенное жемчугом, но совершенно пропыленное и изодранное. Девушка подняла голову – и осознала, что очутилась среди руин великолепного когда-то дворца. То был королевский дворец в Кэймлине, столице Андора. Поняв это, девушка едва не вскрикнула.

Путь обратно появится лишь единожды. Будь стойкой.

Не таким хотела она видеть этот мир, не таким, при одной мысли о котором наворачиваются слезы, но все ее слезы выплаканы уже давно, и мир оставался таким, каков был. Руины – иного увидеть она и не ожидала.

Не боясь, что сильней порвет свое платье, но стараясь быть неслышной, как мышка, Эгвейн взобралась на кучу щебня и оглядела изгибы улиц Внутреннего города. Вокруг везде, насколько хватало глаз, виднелись одни развалины и царило опустошение, здания выглядели так, словно их терзали безумцы, густые клубы дыма поднимались в местах, где еще продолжались пожары. По улицам сновали, что-то выискивая, отряды вооруженных людей. И рыскали троллоки. Люди шарахались от троллоков, а чудовища рычали на них и заходились в громком гортанном хохоте. Но люди и троллоки знали друг друга и действовали заодно.

Широким шагом по улице двинулся мурддраал, его черный плащ лишь слегка покачивался при ходьбе, даже когда порывы ветра прогоняли мимо сор и клубы пыли. И люди, и троллоки равно ежились и пятились под его безглазым взглядом.

– Ищите! – Голос мурддраала звучал так, словно крошилось что-то давно мертвое. – Не стойте тут, трепеща! Найдите его!

Изо всех сил стараясь не шуметь, Эгвейн соскользнула вниз по груде разбитых и расколотых камней.

Путь обратно появится лишь единожды. Будь стойкой.

Девушка замерла, испугавшись, что шепот издало отродье Тени. Однако почему-то она была уверена, что это не так. Глянув через плечо и страшась увидеть мурддраала, стоящего там, где она только что была, Эгвейн поспешила вернуться в разрушенный дворец, по пути перебираясь через упавшие стропила, протискиваясь между массивными обломками рухнувшей каменной кладки. Один раз она даже наступила на женскую руку, торчавшую из-под горы расколотой штукатурки и кирпичей, составлявших прежде внутреннюю стену дворца – а быть может, и пол верхнего этажа. Руке она уделила не больше внимания, чем кольцу Великого Змея на одном из пальцев. Эгвейн приучила себя не замечать мертвых, погребенных в этой мусорной свалке, в которую троллоки и приспешники Темного превратили Кэймлин. Для мертвых она сделать уже ничего не могла.

С трудом продравшись сквозь узкую расщелину, образованную куском рухнувшего потолка, девушка очутилась в комнате, наполовину погребенной под обломками верхнего этажа. На полу лежал Ранд, придавленный поперек живота тяжелой балкой, ноги его были скрыты глыбами камней, завалившими полкомнаты. Лицо Ранда было покрыто пылью и потом. Когда Эгвейн подошла к Ранду, тот открыл глаза.

– Ты вернулась. – Он выдавливал слова из горла с хрипом и скрежетом. – Я боялся, что… А-а, не важно… Ты должна помочь мне.

Девушка устало опустилась на пол:

– Я бы с легкостью подняла эту балку с помощью Воздуха, но, стоит ей сдвинуться с места, остальные обломки повалятся на тебя. На нас обоих. Ранд, мне не справиться со всем этим.

Его горький, исполненный боли смех оборвался, едва начавшись. У него на лице вновь заблестел пот. Ранд через силу заговорил: