class="p1">Поверх кителя Павел Алексеевич надел меховую безрукавку. Потом бекешу. Сверху маскировочный халат. Брюки ватные, валенки большие: на носок и теплую портянку. Тут не до кавалерийского форса, не до хромовых сапог со шпорами.

Взгромоздившись на Победителя, Павел Алексеевич поднял высокий воротник бекеши, чтобы не продувало сзади.

Ночная дорога однообразна. Изредка встретятся сани с ранеными бойцами. В лесной деревушке остановит партизанская застава. Короткий разговор — и снова вперед.

Территория, которую контролируют войска Белова, огромна. На ней вершатся разнообразные события. Вот сейчас на западе, за станцией Издешково, идет бой на берегу Днепра: там специальный отряд пытается пробиться к мосту и взорвать его. Еще западнее, за Днепром, атакуют железнодорожную станцию гвардейцы Баранова. В сотне километров от них, на другой железнодорожной магистрали, десантники и партизаны окружили станцию Угра. На юге партизаны подступают к городу Ельня. Инициатива в руках Белова, он всюду навязывает противнику свою волю.

Войскам трудно. Они меняют направления ударов, делают большие переходы. Внезапно атакуют. Снова уходят. Пока одна часть войск маневрирует и ведет бои, другая — восстанавливает силы.

Гораздо хуже обстановка у генерала Ефремова. Немцы сжимают его группу на небольшой территории, полностью изолировав 329-ю стрелковую дивизию. Положение там катастрофическое. Вот и пришлось Белову бросить все прочие дела, самому ехать к деревне Переходы, чтобы помочь пехоте вырваться из кольца.

Генерал Жуков прислал радиограмму: не спасете стрелковую дивизию — отдам под суд. Вопрос престижа. После зимних неудач немцы стремятся уничтожить советское соединение и раструбить об этом на весь мир. Они, конечно, умолчат, что в дивизии не больше тысячи человек — десять процентов штатного состава! Им важна формальная сторона. Уничтожили советскую дивизию, и все тут!

Последнее время 329-я стрелковая, отрезанная от Ефремова, подчинялась Белову, но командир ее по-прежнему тяготел к своему командарму. Он даже не выполнил приказ Белова прорываться на юг, к гвардейцам. Повернул на восток, к Ефремову, который сам находился в тяжелейшем положении и нуждался в поддержке.

Лишь убедившись, что путь туда закрыт наглухо, командир дивизии пошел на соединение с гвардейцами. Увы — поздно. Под ударами немцев дивизия раскололась на группы, каждая из которых двигалась сама по себе. Чтобы облегчить им прорыв, Павел Алексеевич организовал наступление на вражеский укрепленный пункт Переходы. Ему не нужна была эта деревня, он знал, что бой за нее не принесет успеха. Противник имел орудия и минометы, занимал господствующие над местностью позиции. И все же генерал Белов снова и снова посылал в атаку гвардейцев и десантников.

Он видел в бинокль, как выходят из леса негустые цепи, как движутся они по полю, изъязвленному черными воронками. Вспыхивали разрывы мин и снарядов. В сплошной треск сливалась стрельба вражеских пулеметов. Цепи ложились, отползали назад, оставляя среди воронок трупы.

У него остро болело сердце от жалости к людям, которых он посылал на верную смерть. Он застонал бы, оставшись один. Но лицо его было непроницаемо хмуро. Не мигая выдерживал он ненавидящий взгляд командира полка, который докладывал об очередной неудаче и каждый раз получал приказ снова начать атаку.

И этот командир, и другие офицеры полка, и солдаты — все они, конечно, считали бессмысленным бой, не приносивший никаких видимых результатов. И не объяснишь всем, что каждый погибший здесь человек спасает ценой собственной жизни несколько других жизней.

Боясь потерять опорный пункт и узел дорог, фашисты стянули в Переходы подразделения со всей округи, оставив лишь небольшие заслоны. Немцы были прикованы к этой деревне. А тем временем по лесам, по проселкам группа за группой выходили на освобожденную территорию бойцы 329-й стрелковой.

Более четырехсот человек прорвалось через расположение врага. Белов сразу же приказал пополнить дивизию личным составом за счет партизанских отрядов.

Командира дивизии Белов отстранил от должности за неумелое руководство. А на его место назначил майора П. Л. Солдатова, который отличился при выходе из вражеского кольца.

10

С Михаилом Григорьевичем Ефремовым познакомился Павел Алексеевич давно, еще в 1925 году, когда командовал в Острогожске кавалерийской бригадой. Ефремов был в ту пору начальником 19-й территориальной стрелковой дивизии в Воронеже. Встречались обычно на совещаниях. Оба были молодые, любили повеселиться в хорошей компании.

Ближе, чем с другими сослуживцами, сошелся Павел Алексеевич с Ефремовым. Объединяло их многое. Даже родились они в одном году и в одном месяце. И образование одинаковое, и службу армейскую оба начинали в учебной команде. Потом — юнкерство, школа прапорщиков. Только Белов не успел окончить, а Ефремов прошел сокращенный курс, получил офицерские погоны и даже повоевал с немцами на Юго-Западном фронте. Кажется, в Ивангородском тяжелом артиллерийском дивизионе. Или в Одоевском пехотном полку? Во всяком случае Михаил Григорьевич рассказывал однажды о восстании в 223-м Одоевском полку — это Белов помнил точно.

Службу в Красной Армии они тоже начали одинаково, только сражались на разных участках. Ефремов был на юге, в Закавказье, вместе с Кировым и Орджоникидзе…

Потом встретились они в Москве, в академии имени М. В. Фрунзе. Михаил Григорьевич учился на дневном отделении и получал только «хорошо» — это была высшая оценка для слушателей.

После академии Михаил Григорьевич быстро пошел вверх. Командовал корпусом, затем ему доверили округ.

И вот спустя годы судьба снова свела двух генерал-лейтенантов во вражеском тылу. Полтора месяца сражались они под Вязьмой, ежедневно переговариваясь по радио, помогая друг другу, но увидеться не удалось. Их разделяла неширокая полоса, которую фашисты удерживали крупными силами: немцы намеревались бить прорвавшиеся к Вязьме войска по частям.

Начиная с первых чисел марта гитлеровцы планомерно, методически сжимали территорию, занятую тремя дивизиями Ефремова, лишая их возможности маневрировать. Михаил Григорьевич не жаловался, не посылал в эфир панических радиограмм с просьбой о помощи. Он привык надеяться на самого себя. И уж если он обратился за поддержкой, значит, дела обстоят скверно.

Так подумал Павел Алексеевич, получив 24 марта из штаба фронта приказ оказать помощь остаткам ударной группировки 33-й армии. Но какими силами? Вывести из района Дорогобужа дивизию Баранова? Прекратить бой за станцию Угра, где окружен крупный вражеский гарнизон? Штаб фронта не разрешит. Да и какой смысл? Немцы сразу ударят по тем местам, откуда он снимет войска.

Придется ввести в бой резерв — гвардейский кавполк. В нем четыреста человек, четыре орудия, несколько минометов. Есть еще партизанский батальон — двести пятьдесят активных штыков. Это — основа сводного отряда, которым будет командовать полковник М. Н. Завадовский. Он человек напористый и думающий: сможет на месте принимать решения, учитывая быстрые изменения обстановки.

Сводный отряд еще только формировался, а из штаба фронта пришел новый приказ: