Ивар отдал свой: щит Эйрика, побывавший в пасти одного из чудовищ, напоминал окованный железом пучок щепок.

Тело завалили камнями, сверху водрузили большой Балун. Ингьяльд выступил вперед, и в темном ущелье зазвучали слова висы:

Как с открытой грудью

Вождь – не знало дрожи

Сердце – под удары

Стали шел, видали.

В скал краю – друг врана

Разил врагов – смерть

Принял предводитель

Змеи земли ладейной.

– Хорошо сложено, – сказал Ивар. – Достойно погибшего. Но я думаю, что Эйрик будет рад, если его гибель окажется не напрасной и мы все же доберемся до цели! Скафти, Харек, за лошадями! Нам пора в путь!

На запад, сколько хватало глаз, простиралась равнина, ровная, как палуба, и голая, будто лысина старого эриля Арнвида. Назвать ее степью не поворачивался язык —тут даже трава не росла. А поименовать пустыней мешало отсутствие песка.

С востока и юга равнину ограничивали горы. Белоголовые гиганты с отвесными склонами прятались в тумане, и видны были только ближайшие хребты, похожие на громадные крепостные валы из камня.

На выдающемся в степь отроге высилась башня. Основание ее было настолько толстым, что в нем можно было бы спрятать небольшую деревню, а острая вершина терялась в низко нависших серых облаках, которые сеяли Мелкий холодный дождь. Черные стены мокро блестели.

– Да, впечатляет, – сказал Нерейд, выглядывая из-за большого камня, за которым викинги устроили наблюдательный пункт. – Такую штуку с нахрапа не возьмешь. Даже ворот не видно!

– Окна есть, – сказал Ивар, вглядываясь в квадратные отверстия, расположенные на высоте нескольких поставленных друг на друга деревьев. – Но чтобы добраться до них, нам понадобятся крылья…

– Отрастим, – хмыкнул Болтун, хлюпнув носом Дождь лил не переставая второй день, и все вокруг было мокрым – камни, немногочисленные хилые деревья, растущие на склонах, даже воздух, – Лет за десять.

– Десять лет сидеть в этих скалах? – пробурчал Лычко. – Нет уж, лучше попробовать проломить стену! Хоть собственной головой!

– Ты себе льстишь, – усмехнулся Нерейд. – Твой лоб не настолько крепок. Хотя тут и таран не справится.

Черная башня выглядела могучей, будто старое дерево. Она словно вырастала прямо из скалы, можно было даже рассмотреть каменные корни, толстые и узловатые. От стен веяло холодной, презрительной мощью. Поднимающиеся к ним склоны были круты, и войско, решившееся пойти на штурм твердыни, имело бы не так много шансов,

Даже если бы в этом войске было не семеро дружинников, а многие тысячи воинов.

– Чего-то кочевников не видно, – вздохнул Лычко. – Даже стражи нет.

– Зачем ему здесь охрана? – Ивар пошевелился, разминая затекшие от лежания руки и ноги. В сапогах мокро хлюпнуло. – Через наружные посты никто не пробьется! А если кто и проскользнет, то, что он сделает? Нагадит разве что у подножия…

– А степняки кочуют где-нибудь подальше в степи, чтобы не мозолить глаза хозяину, – добавил Нереид, – Зачем они тут? Костры начнут жечь, песни орать, навозом лошадиным будет вонять. А колдуны, они уединение любят.

– С этим не поспоришь, – согласился Лычко.

Башня содрогнулась от основания до верхушки, на мгновение ее окутало облако темного дыма. В недрах земли родился тяжелый рокот, горы на горизонте зашатались.

– Это еще что? – воскликнул Нерейд, вцепившись руками в землю, которая ходила ходуном, точно льдина во время весеннего половодья. – Землетрясение?

– Непохоже, – Ивар приподнялся, впившись взором в подножие башни. Кусок стены бесшумно провалился внутрь, открыв широкий темный проход.

С острой, как наконечник копья, вершины башни с громким треском сорвались две черные молнии, ударили в облака, и, словно по команде, из проема широким потоком двинулись всадники на низкорослых лошадках. Невысокие, плотные, в кожаных доспехах, воины одинаково покачивались в седлах. У каждого на поясе был кривой меч, за спиной – колчан с луком и стрелами. Круглые щиты выглядели будто чешуйки, срезанные со спины старого дракона. Крохотные искорки горели на наконечниках коротких копий.

Всадники напоминали колонну муравьев, которая выбирается из разлапистого корневища трухлявого дерева.

– Они что, все прятались в башне? – с изумлением в голосе вопросил Нерейд, глядя, как воины сотня за сотней спускаются по крутому склону в степь, где выстраиваются длинными рядами.

– Нет, похоже, что их сотворили только что, – ответил Ивар. – Вместе с лошадьми и оружием.

С запада из пелены дождя вынырнули десятка два всадников. Передний выделялся шириной плеч и горделивой осанкой, гнедой конь под ним шел легко, едва не танцевал на ходу, чепрак посверкивал золотым шитьем.

– Это конунг, который поведет их в бой, – сказал Лычко. – Такого, судя по всему, не сотворишь.

Сразу за предводителем, держась на спине лошади с грацией поросой свиньи, скакал низенький толстый человечек в темных одеждах. Остальные были телохранители – их кольчуги сверкали под дождем словно рыбья чешуя. На серебряных щитах красовался оскаленный черный барс.

– А вот и колдун. – Нерейд сплюнул с таким отвращением, точно в рот ему попало что-то гадостное. – А те молнии в небо были знаком, чтобы они подошли ближе.

Людской ручей, текущий из башни, истончился, а потом и вовсе иссяк. Исполинское сооружение вновь вздрогнуло, будто собираясь подпрыгнуть. Провал у основания мгновенно исчез, не оставив никаких следов, словно стены состояли не из черного камня, а из воды.

– Ничего себе! – потрясенно промолвил Лычко.

Все вышедшие из башни воины спустились на равнину. Вместе они смахивали на огромную тучу, зачем-то севшую на землю. Колышущиеся над рядами копья напоминали волнующийся лес.

Степной конунг приподнялся на стременах, ветер донес его крик. Спрятавшийся за спиной вождя колдун активно размахивал перед лицом руками. При этом кособочился в седле, как старая больная выдра.

Предводитель степняков резко вскинул ладонь. По неровным рядам конных воинов прокатилось шевеление.

Чужой конунг крикнул еще что-то. Слов было не разобрать, но в голосе слышались повелительные нотки. Потом развернул гнедого коня и, не оборачиваясь, двинулся прочь.

Телохранители и колдун последовали за ним.

Огромный отряд, в котором было не меньше десяти тысяч человек, сдвинулся с места, словно единое живое существо. Казалось, что крошечная группа волочет его за собой как на аркане. Мягко стучали копыта, изредка доносилось лошадиное ржание.

Разговоров не было слышно. Сотворенные только сегодня воины молчали.

Или еще просто не научились говорить?