Сулепис двинулся прямо к Гесперу (а рабы поспешно меняли перед ним дорожки) и остановился в нескольких шагах от ступеней, ведущих к трону. Вэш подумал, что его хозяин должен прийти в ярость от того, что его вынудили стоять ниже менее властительного короля, но если так и было, автарк этого ничем не показал. Джеллонские солдаты, сжав оружие, беспокойно зашевелились, но их господин остановил свою гвардию взмахом дрожащей руки.

— Итак, — хрипло произнёс Геспер, — император Юга, которого многие так боятся. Вы моложе, чем я предполагал, сир. Чего вы хотите?

— Мне сказали, что вы нездоровы, — Сулепис говорил спокойно, будничным тоном. — С вашей стороны было очень любезно подняться с постели, чтобы встретить меня.

— Любезно? — Геспер немного выпрямился. — Ты угрожал мне своим военным флотом, если я с тобой не встречусь. Так что не говори ерунды.

Голос его, когда-то, должно быть, властный, истёрся о его немощь, став всего-навсего сварливым. И всё же Вэш видел, что правитель этот некогда был грозен.

— Возможно, ты прав, — кивнул Сулепис. — Возможно, нам следует сбросить наши маски. Я пришёл не только для того, чтобы поднести тебе дары — хотя дары и впрямь очень хороши, — он повёл золотыми пальцами в сторону рабов, которые всё ещё держали корзины на плечах, будто пол тронной залы был слишком грязен для того, чтобы опустить на него такие ценности. — Но и чтобы сказать, что я очень тобой недоволен.

— Недоволен мной? — Геспер раздражённо дёрнул головой. Вэш не мог отвести от него глаз. Королю Джеллона не исполнилось ещё и шестидесяти — он был много моложе самого министра — но выглядел так, будто прожил сотню, если не больше, лет — и тяжких лет. — Что я, дитя, чтобы тревожиться об этом? Я вот недоволен, что ты прервал мой отдых. Говори, что хотел — и проваливай.

— Ты пообещал мне кое-что, Геспер, — автарк говорил укоризненным и мягким тоном огорчённого отца. — Ты владел кое-чем, что я желал для себя — что я специально просил тебя добыть для меня — но ты вместо того продал это кое-что другому.

Придворные зашептались. Даже не зная наверняка, что задумал его господин, Вэш догадывался, что вскоре здесь произойдёт нечто, что поразит их куда сильнее.

— Что за вздор ты несёшь? — Геспер говорил с вызовом, но смотрел как человек, которого поймали на лжи.

— Но видишь ли, — продолжал Сулепис, — хоть ты и обманул меня, я заполучил это.

Он хлопнул в ладоши и его воины вытолкнули Олина вперёд. Шёпот меж придворных стал громче, но, очевидно, большинство из них не узнали короля Пределов.

— Что… что? — Геспер начал заикаться. — Что это за глупость?

— На мой взгляд глуп тот, кто что-то обещает мне и не держит обещания, — спокойно возразил повелитель Ксиса. — Я сказал тебе, что мне нужен Олин, король Пределов. Я дал тебе золото, чтобы выразить своё расположение к тебе. Ты взял моё золото, Геспер, а затем ты продал Олина Лудису Иеросольскому. Это плохой способ добиться моей благосклонности.

Вот тут Вэш испугался не на шутку. Геспер, может быть, стар и болен, а боевые корабли Сулеписа, может, и стоят за гаванью — но здесь и сейчас ксиссцы находились в кольце вооружённых врагов, а до гавани отсюда неблизко. Зачем Сулепис намеренно провоцирует Геспера? Он что, и вправду возомнил себя богом? Неужели он в самом деле полагает, будто джеллонцы не осмелятся даже тронуть его, не то что изрубить в куски на месте? Может, автарк уверен, что эти северяне такие же, как и его собственный народ, в котором на протяжении сотен поколений воспитывались преклонение и благоговение пред королём-богом?

— Ну, что ж, король Олин, — Сулепис вёл себя беспечно, будто стоял в собственной тронной зале, в окружении боготворящих его подданных и своих телохранителей-леопардов. — Ты ничего не желаешь сказать предавшему тебя теперь, наконец встретившись с ним? Вот тот человек, что отнял тебя у семьи и продал, как ничтожную скотину.

Олин перевёл взгляд с Сулеписа на Геспера и вновь опустил глаза.

— Мне нечего сказать. Я узник. И я здесь не по своей воле.

Геспер попытался встать, но не смог, и тяжело рухнул, задыхаясь, обратно в огромное кресло.

— Думаешь, ты можешь унижать меня перед моими собственными подданными? — он обличающе ткнул в автарка пальцем. — Может, у себя ты и правишь миллионами грязных…, но здесь, в Джеллоне, ты просто дурак в золотых павлиньих перьях. Ты нагло ворвался ко мне. Ты не гость, и я не обязан сохранять тебе жизнь, — Геспер хотел сказать что-то ещё, но ему помешал сильный приступ кашля. Когда он смог заговорить вновь, голос его был скрипучим и сиплым. — Не знаю даже, потребовать ли за тебя выкуп или попросту прикончить.

— Всё свершится по воле небес, — улыбнулся Сулепис. — Олин, ты действительно не желаешь ничего сказать? Я даю тебе возможность высказать всё в лицо твоему врагу.

Вэш почувствовал, как жутко сжимается его мочевой пузырь, а сердце бьётся как бешеное, и начал опасаться, что сейчас хлопнется в обморок перед всеми этими чужеземцами.

— Геспер содеял со мною недоброе, — проговорил Олин, — но это ты притащил меня сюда будто ещё одну корзину с подарками — просто чтобы похвалиться своими богатством и властью. Я не стану участвовать в твоём спектакле, Сулепис.

— Довольно, — оборвал его король Джеллона, снова закашлявшись. — Я… У меня…

— Очень жаль, что ты не понимаешь, что я делаю для тебя, Олин, — усмехнулся автарк. — Твою позорную, жалкую участь я возвышаю до самой героической кончины, какая только выпадает человеку. И это, к прочему… — он повернулся к трону. — Геспер, ты болен уже долгое время, как я полагаю — кажется, почти год. Это ведь началось тогда, когда ты передал Олина в руки Лудиса Дракавы, верно?

Геспер отчаянно пытался сдержать кашель, и от боли глаза его вылезли из орбит. Россыпь красных пятнышек украсила белые одежды. Один из слуг подступил к королю с чашей, но Геспер жестом отослал его.

— Болен, о да, — наконец едва слышно просипел монарх, — и брошен в нужде этой моей шлюхой, которой я благоволил и которую возвысил из ничтожества. Предала меня, вот что она сделала — оставила меня ради этого кобеля Энандера! — он замолчал и непонимающе огляделся, будто только что очнувшись ото сна, затем сморгнул, вытер кровавую слюну с подбородка и заявил: — Это не имеет значения. Однако я проживу достаточно для того, чтобы увидеть, как ты с воплями низвергаешься в преисподнюю, ксандианец.

— Ты всё ещё не понимаешь, да? — Сулепис ухмыльнулся. — Ты умираешь, Геспер, потому что был отравлен — и чтобы сделать это, я дотянулся сюда из Ксанда, — усмешка сделала выражение его лица ещё более хищным. — Видишь ли, твои дела куда хуже, чем ты думаешь. Ананка не только бросила тебя, она взяла моё золото и перед уходом подлила тебе в чашу смерть.

Не обращая внимания на поднявшиеся среди джеллонских придворных оханье и вскрики, автарк отвернулся от хрипящего, вытаращившего глаза короля и обратился к Олину.

— Теперь ты видишь, как был отмщён, — сказал он пленнику. — А король Геспер узнал, какую цену платят за своё деяние те, кто предаёт живого бога.