Никита Купи Веник при этих словах вздрогнул, а «князь» лишь повел плечом – знал давно, что Ай-Лили знала.

– Хан пригласил меня к себе, навязчиво пригласил, не по-доброму, и приказал к вам присмотреться. Так вот и спросил: он, мол, не он? – танцовщица нервно потеребила завязки. – Князь Егор мне не чужой человек, признаюсь, без него бы я не стала тем, кем стала. Поверьте, я хочу помочь! Просто предупреждаю… – Ай-Лили вдруг понизила голос почти до шепота: – Кроме меня, такое же поручение могли получить и иные. Здесь, на подворье, каждый татарский слуга – соглядатай.

– Ну, это нам известно, – пренебрегая субординацией – гостья все равно все знала, – кивнул ватажник.

– Благодарю вас, любезная госпожа, за предупреждение, – признательно произнес двойник. – Не беспокойтесь, мы все сладим, как надо.

Танцовщица поднялась с лавки:

– Будьте осторожней, паситесь! Хан замыслил предательство.

– Это мы поняли, – сказал лжекнязь.

Подвешенный к вороным коням узорчатый паланкин танцовщицы, покачиваясь, выехал за ворота подворья, чего не приметил никто, разумеется, кроме слуг – но пока те доложат, пока дойдет до великого хана. Оправдание у знаменитости местной имелось – сам же Темюр-хан и поручил ей выяснить все о «князе». В гости князь не приехал, так уж пришлось самой. Если гора не идет к Магомету…

Ввиду позднего времени обе расположенные напротив ворот харчевни уже закрылись, вокруг стояла глубокая тишина, иногда прерываемая лишь далеким собачьим лаем да пением цикад у фонтана. Там же, у фонтана, на мраморной лавочке, поджав под себя ноги и с головой накрывшись коротким дырявым плащом, прикорнул какой-то бездомный старик. Впрочем, нет, не такой уж он оказался и старый. И не спал – сквозь дырку в плаще внимательно следил за подворьем своим единственным оком.

Когда цокот копыт затих за углом, одноглазый тут же поднялся и негромко позвал выбежавшего из ворот человечка, кривобокого, невысокого роста и черного, как африканский негр – зиндж:

– Э, Арам. Не пробеги мимо.

– Офф!!! Доброй вам ночи, господин Носрулло.

При ближайшем рассмотрении кривобокий оказался вовсе не негром – и черен он был лишь пятнами. Трубочист!

– Пойдем-ка, Арам, вон туда, за фонтан…

– Да, господин. Вот, спешу сообщить о певичке Ай-Лили, о чем она говорила…

– Только о певичке? – отведя ветку, разочарованно произнес одноглазый. – Ну, она и так все доложит. А князь Джегор? О нем ты что-нибудь узнал?

– Клянусь Аллахом, стараюсь глаз не спускать! – трубочист истово затряс головой. – Так кто ж меня к нему подпустит? Только и могу, что по трубам подслушивать. Слышно хорошо, слава Аллаху! Вот и сейчас… Э-э, уважаемый господин Носрулло! – соглядатай вдруг хитро прищурился и погрозил пальцем. – Ай-Лили, танцовщица, не просто так приходила!

– Да знаю я, что не просто так.

– Она предупредить пришла, да! Я весь разговор слово в слово запомнил.

– Ну, ну, – озадаченно промолвил одноглазый. – Давай, Арам, говори!

С утра уже, за городом, у излучины, где стоял флот ушкуйников из Хлынова и ладьи заозерцев, начался раздрай. Нет, не в стане простых ватажников, а меж атаманами и князем Иваном Хряжским, вдруг явившимся к реке в сопровождении хорошо вооруженной дружины и пушек. Пушками и начали беседу, потопив для начала с пару десятков малых судов.

– Сволочи! – при этом ругался Хряжский. – Казну не по-хорошему поделить надумали? Все себе забрать да с честью вернуться? Врешь, не уйдешь! А ну-ка, парни, пали!

Бах!!!

Следующие выстрелы по большей части лишь подняли на воде брызги, никуда не попав – опомнившиеся ватажники живенько взялись за весла, отогнав суда на середину реки, где достать их ядрами было весьма сложно.

– От они, московиты! – ярились новгородские воеводы. – Знаем, знаем – московит, цто змея, кусаецца! Грят, атамана хлыновского убили. Ядром-от!

– Не, мужи, не ядром – стрелою.

– Знать, прицельно палили, падлы московские! Ужо им!

Разговор с соседней ладьи подхватили хлыновцы:

– Цто делать-то робятушки, а? Драться, видать, надоть.

– Погодим покуда драться-от. Князя Егория призовем – пущай он рассудит, решит.

– Да! Князь Егор – его слово все перевесит! Как скажет – тако и будет. Ух, суки московские – долго они еще палить будут? Па! Може, ладейки-от дале увести, да-а?

– Да не надобно, московит с пушкой, что татарин с кружкой – по усам течет, в рот-от не попадает! А к князю, на подворье, гонцов слать надобно. Прямо щас, скоренько!

Отзвуки отдаленной канонады достигли предоставленного заозерцам подворья, поначалу вызвав лишь легкое недоумение. Некоторые даже смотрели в небо – гроза громыхает, что ли? Да нет, небо чистым было.

– Все же поглядеть бы. Там, в той стороне, наши стоят, – спустившись с галереи во двор, сказал Никита Купи Веник. – Прошка, вели коня седлать, да дружина пущай собирается – съезжу, сам гляну, что там! Ой, не по нраву мне то громыхание, ой, не по нраву. Да! – вспомнив вдруг что-то важное, ватажник подозвал пробегавшего мимо десятника: – Онисиму-пушкарю скажи, пущай пушки да зелье готовит – авось пригодятся.

В этот момент ворвался в ворота расхристанный, на взмыленном коне, всадник, в котором старый пират тут же признал хлыновца и почуял что-то недоброе.

– Ой, господине! – увидев Никиту, ватажник соскочил с коня. – Там, у плеса-от, цто творицца-то! Московит, князюшка Хряжский, пушечным боем бьет! Битва, битва вот-вот загорицца – нехристям на радость, на погибель нам.

– Та-ак! – нехорошо прищурился Кривонос. – Посейчас поскачем!

– Там все Егория-князя ждут – его слова! И ешшо грят – мол, князь-то ненастояшшый!

– И кто ж такое сказал? – Купи Веник ощерился, словно цепной пес.

– Да слухи-то ходят.

– Ничо! – решительно махнув рукой, успокоил старый ватажник. – Сейчас выедет князь. Вместях и поедем, да! Эй, Прошка, беги, буди князя. – Обернувшись, ватажник посмотрел на седобородого пушкаря, на котором буквально не было лица: – А тебе, Онисим, чего?

– Г-господине… – дрожащим голосом протянул тот. – Зелье пушечное пропало – стрелять нечем.

– Зелье пропало?! – всплеснул руками Никита. – Что – все?! Его ж там было-то… сколь пудов?

– Ну, половина-то почитай, осталась, – пушкарь почесал голову. – А остального – нет! Слуги говорят, Арамка-трубочист около того амбара крутился, мешки грузил.

– А стража где была? Спали?

– В кусточках только что-от нашли. С горлами перерезанными.

Старый разбойник в сердцах выругался и сплюнул:

– Эко их – как курей. Рассупонились! Забыли, где сидим?