Затянувшаяся тишина всё же заставила его поднять взгляд.

Он смущённо улыбнулся и снял шляпу.

– У меня много историй. Я с удовольствием расскажу вам целую тысячу, – заявил он.

– Расскажи самую важную, – улыбнулся ему в ответ Михаил.

Лев задумался.

– Ту, в которой ты отнял у меня сына, – голос Михаила мгновенно превратился из мягкого в холодный и твёрдый.

Лев втянул голову в шею.

– Начинай! – рявкнул Михаил.

– Что ж, – несмело начал Смотритель. – Я сделал это. Оставил его в Морисе. Я хотел этого. Я взял его с собой, чтобы оставить там.

И тишина после его слов повисла в воздухе и затвердела. Все присутствующие не двигались и, казалось, даже не дышали. Руки Мартина дрогнули.

– Я должен был, – продолжил Смотритель. – Я не мог иначе.

– Довольно оправданий! – сказал Михаил. Так злобно он не смотрел даже на Симона.

– Она попросила меня. Лимбо. Она однажды пришла ко мне; я не видел её так долго, что еле узнал. Она изменилась, выглядела измученной, постаревшей. Она постучалась ко мне. Но не в дверь, а в окно. В то, что выходит к морю. Я был до смерти напуган, звал её в дом, не мог поверить, что она жива и вернулась. Но Лимбо не слушала меня и только просила замолчать и послушать. У неё была просьба. Одна единственная просьба. Она просила, чтобы я сделал всё возможное, чтобы Мартин, сын Михаила, попал в Морис и оставался там как можно дольше. Я не понимал её, переспрашивал и спорил, но она ничего не объясняла, а только повторяла одно и то же. Мы говорили ночью, через открытое окно. Я умолял её успокоиться. Она выглядела безумной.

– И ты согласился! На безумную просьбу безумной женщины, – тихо сказал Михаил.

– Я не смог иначе. Я любил её, я верил ей. Она была мне учителем, она дала мне всё, что я имел, и в самый отчаянный момент своей жизни она пришла ко мне. Она попросила поклясться и я сделал это. Тогда она, не сказав больше ни слова, исчезла. Просто побежала по берегу и скрылась в темноте.

– Я просил тебя не брать его с собой в тот проклятый день, – сказал Михаил, и на этот раз не удостоив Льва взглядом.

– Я боялся за него, продолжил Лев. Но я поклялся и, в конце-концов, убедил себя, что на это есть причина. И я сделал это. Провёл Мартина через проход, и оставил там. А потом соврал тебе, чтобы ты не знал, где его искать. И всё случилось именно так, как хотела Лимбо. Я сделал это с ним.

– Вот и всё, – Михаил резко встал, а Лев снова утонул в кресле. – Больше никакого вранья. Все маски сброшены. Первое условие соблюдено. Ну что я могу сказать? Всех вас, абсолютно всех, мне до боли жаль. Мы все изранены потерями и предательствами. Всё страшное, что мы совершали, последствия глубокой боли. Мы обманываем друг друга, убиваем, ненавидим, оставляем. Невыносимо осознавать как много горестей досталось каждому из нас, но всё это – испытания, посланные Богом. Мы не должны сомневаться в правоте его действий. Его пути неисповедимы, вот в чём я убеждён, поэтому я продолжу хранить верность своему Создателю – единственному своему Богу. Он всегда во мне, всегда рядом со мной. Он ведёт и направляет меня. Так что вот моё второе условие: Симон должен умереть. Сегодня. В этой комнате. Иначе я вернусь и уничтожу его в прошлом.

В ледяном молчании все замерли и смотрели на Михаила. Он же был невозмутим.

– Джек, будь добр, добавь пару капель вот этой жидкости в бокал Симону, – сказал Михаил и протянул Джеку стеклянный пузырёк, наполненный чем-то чёрным.

Джек взял его, но после стал медлить, будто не был уверен, что должен подчиняться.

– Не бойся, ты не убьешь его. Он сделает это сам, – сказал Михаил.

Тогда Джек встал, подошёл к Симону и налил в его прозрачный напиток чёрный яд.

– Я мог бы застрелить тебя или зарезать, но я выбрал самый милосердный способ. Ты умрёшь мгновенно, если сделаешь глоток. Выбор только за тобой, – объяснил Михаил и снова сел.

Симон сидел неподвижно с опущенной головой, свисающие волосы закрывали от нас его лицо.

– Выбор за тобой, – продолжил Михаил. – А я только лишь хочу уничтожить источник зла и разрушений, и я сделаю это, так или иначе.

– Симон, – громко сказала я, и он медленно поднял голову, чтобы посмотреть на меня. – Даже не думайте этого делать, даже не думайте. Вы же не поддадитесь ему. Даже в прошлом, ему не убить Вас. Только подумайте, Вы – непобедимы. Так ведь всегда было.

Симон не ответил и только Мартин крепче сжал мои ладони. Он пытался вырваться, но я не пускала его, не могла допустить даже доли риска. Мне было страшно до тошноты и боли в животе. Всё вокруг меня рушилось неумолимо и я могла только держать его руки и умолять Симона не сдаваться. Теперь я видела Михаила насквозь. Он предал сына, обманул Лимбо и гордился этим.

– Пап, – Чарли, широкоплечий мужчина с грозным выражением лица, теперь плакал. – Почему все нас предают? Мы ведь с тобой так старались, не может всё так закончится. Кудряшка рядом тоже плакала, Ари был бледен, но пытался её успокоить.

Наконец Симон, хранивший молчание, поднялся на ноги и взял в руки бокал с ядом.

– Что ж, старый мой враг, Воин Света, отец года или как мне тебя называть? Думаю, это достойный ход с твоей стороны. Продуманный и красивый. Ты, я вижу, думаешь, что, убив меня, спасёшь мир. Думаешь, во мне средоточие зла? Не имеет значения, умру я сегодня здесь или в прошлом, ничего не изменится. Селвин сделал то, что сделал, и у этого будут последствия. Он поселил среди нас мрак и страдания. Всегда найдутся те, кто захочет отомстить. Это закон естества. Ты можешь попытаться убить всю мою семью, но даже это тебе не поможет. Зло порождает зло, от этого не уйти. Так что тебе меня не напугать. Мне не страшно умирать, потому что моя идея живёт в моих детях и в тысячах других людей. Я значу ни чуть не больше каждого из них, так что можешь поступать как тебе угодно, я спокоен.

Михаил пожал плечами и снова поднял руку с прибором. Все, кроме Симона, как один вздрогнули. Мартин попытался вырваться из моих рук в попытке остановить отца, но его отвлёк голос Симона.

– И всё же, – сказал он. – Я бы хотел воспользоваться случаем и сделать кое-что важное для меня. Я выполню второе условие, чтобы показать твоим людям одну простую вещь. Я хочу, чтобы ты, Элвис и ты, Оливер, видели: я всего лишь человек. Такой же, как все вы. Ни дьявол, ни змей, ни тьма. Я только лишь смертный человек. Моя смерть ничего не значит. Вы шли сюда, за моей смертью, и я подарю вам то, чего вы так желаете, чтобы вы видели, что она ничего не значит. И прошу вас, когда я буду лежать здесь уже без дыхания, взгляните, наконец, правде в лицо. Вы обмануты тем, в кого верите. Я же никогда не ценил свою жизнь так, как свободу Арабеллы от вранья и подлости.

– Мы согласны, – торопливо сказал Михаил, когда Элвис и Оливер больше не выглядели уверенными.

– А ты, Михаил, разделишь со мной мою участь.