И на острова спустилась тишина. Все выстрелы, шум и крики постепенно утихли.

Видо лежал, окутанный дымом. Кое-где догорали подожженные брандскугелями завалы из масличных и тутовых деревьев.

Наутро к Ушакову приехали подписать капитуляцию французские генералы Шабо, Дюбуа.

«Св. Павел» сиял чистотой – нигде ни следа вчерашнего боя. Пробитые шальными турецкими ядрами борта зашиты досками. Фалрепные в парадных мундирах – молодец к молодцу.

Французы с интересом смотрели на своих победителей, особенно на самого Ушакова, который ждал их с Кадыр-беем и Махмут-Раиф-эфенди.

Остров Корфу сдался на следующих условиях.

Крепость и форты со всей артиллерией, арсеналами, запасами продовольствия и военным имуществом передаются в полной сохранности союзникам. Французский гарнизон должен положить оружие и будет отправлен во Францию.

После подписания капитуляции Ушаков угощал всех кофе.

Пленный комендант острова Видо, генерал Пиврон, которого Ушаков пригласил к завтраку, не мог еще опомниться от вчерашнего: чашка дрожала в его руках. Он с благодарностью посматривал на своего избавителя лейтенанта Метаксу, который спас его от турецкой расправы.

Следующий день внес в жизнь русских моряков новое оживление: из Петербурга прибыл фельдъегерь, который привез царские награды флоту за взятие островов Цериго и Занте.

Ушаков получил бриллиантовые знаки к имевшемуся у него ордену Александра Невского и орден Иоанна Иерусалимского.

Офицеров наградили орденами Анны второй и третьей степеней. А особо отличившимся матросам царь прислал для раздачи триста орденов Св. Анны, которыми раньше никогда не жаловали нижних чинов.

На «Св. Павле» первым из морских служителей Ушаков наградил орденом боцмана Макарыча.

– Вот теперь и ты женат: имеешь Анну, – пошутил капитан Сарандинаки.

– Ваше высокоблагородие, таких бы жен поболе! – просиял боцман. – Эта тихая, несварливая!..

По случаю беспримерного в истории взятия сильнейшей крепости Корфу силами одного флота адмирал Ушаков получил много поздравлений со всех сторон. Даже его заклятый враг, английский адмирал Нельсон, который все время старался как-либо помешать Ушакову взять Корфу, вынужден был прислать льстивое поздравительное письмо.

Но из дружественных поздравлений самым приятным было для Федора Федоровича поздравление соратника и друга, Александра Васильевича Суворова. Прославленный полководец писал:

«Великий Петр наш жив… Что он, по разбитии в 1714 году шведского флота при Аландских островах, произнес, а именно: „Природа произвела Россию только одну, она соперницы не имеет“, – то и теперь мы видим. Ура! Русскому флоту!.. Я теперь говорю самому себе: зачем не был я при Корфу хотя мичманом!»

Взяв Корфу, Ушаков задержался на острове. Прежде всего приходилось исправлять суда. Плавание в Архипелаге, а особенно зимняя блокада очень расшатали их. Большинство судов стало течь и нуждалось в срочном, неотложном ремонте.

После выхода из Севастополя Ушаков сам вел свою обширную корреспонденцию: писал донесения императору Павлу, Адмиралтейств-коллегии и турецкому султану; находился в частой переписке с русскими послами в Константинополе, Вене и Неаполе; с начальниками английских эскадр и правителями турецких провинций; рассматривал жалобы островитян.

Это так обременяло его, что Ушаков жаловался вице-президенту Адмиралтейств-коллегии графу Кушелеву:

«При теперешних обстоятельствах, да и всегда дел столь много, что, если бы со мною десять писцов было, не успели бы всего исполнить. Я никого таковых не имею, кто бы мог писать, выслушавши от меня только одно содержание, и потому затруднен и измучен бесподобно, так что, теряя последние силы, третий день совсем почти болен… В письменных делах обуза пренесносная; она отягощает меня до бесконечности и отводит от исполнения других важных дел… Но к письмоводству времени мне совсем недостает, да и столько им отягощен, что жизни моей не рад».

А теперь предстояло более сложное дело.

Надо было установить на Ионических островах самостоятельное правление, которое Россия и Турция обещали грекам.

Русские дипломаты решили, что удобнее всего объявить Ионические острова республикой, находящейся под покровительством России и Турции.

В Морском корпусе учили многим «шляхетским» наукам, но не учили, как учреждать республику. Ушакову пришлось самому все продумывать и самому же все писать – вплоть до текста присяги Ионической республики. И он прекрасно справился и с этой необычной задачей.

На островах было два враждующих класса – дворяне и поселяне.

Ушаков не побоялся привлечь к самоуправлению и граждан этого «второго класса».

Верховным органом власти он сделал «Сенат семи соединенных островов», который был составлен поровну из представителей дворян и поселян.

По такому же принципу избирались и все должностные лица в органах местного самоуправления и суда.

Конечно, это не могло очень нравиться дворянству, и вскоре кое-где их представители пытались идти вразрез с конституцией, ущемляя права «второго класса», но Ушаков сурово пресекал эти попытки:

«Ежели вы не оправдаетесь в вашей ослушности, тот же час пошлю в Кефалонию эскадру или сам с эскадрою буду и всех ослушающихся нашему повелению без изъятия и первейшие из вас особы арестовав, пошлю в Константинополь пленными или еще гораздо далее, откуда и ворон костей ваших не занесет…» – писал он правлению острова Кефалония, получив жалобу островитян.

Учредив сенат, суд, магистраты и прочие органы местного управления, Ушаков смог двигаться с флотом дальше.

Надо было изгнать из Неаполя и Рима французов и помочь Суворову, который с весны 1799 года действовал против французов в Ломбардии и Пьемонте.

Но как Суворову на суше мешал австрийский премьер-министр Тугут, так всем военным предприятиям Ушакова на Средиземном море мешал английский адмирал Нельсон.

Нельсон старался отвлечь внимание и силы русских от Корфу и Мальты. Он вообще хотел загребать жар русскими руками.

Даже опытный в дипломатическом деле Василий Степанович Томара иногда попадался на английскую удочку: по наущению англичан советовал Ушакову послать часть эскадры в Египет.

Но что бы ни писали Нельсон и его сподручные, Ушаков шел своим, русским путем.

«Милостивый государь, Василий Степанович! Требования английских начальников морскими силами в напрасные развлечения нашей эскадры я почитаю – не иное что, как они малую дружбу к нам показывают, желают нас от всех настоящих дел отщепить и, просто сказать, заставить ловить мух, а чтобы они вместо того вступили на те места, от которых нас отделить стараются.

Корфу всегда им была приятна; себя они к ней прочили, а нас под разными и напрасными видами без нужд хотели отдалить или разделением нас привесть в несостояние.