Светлячок я зажигаю уже внизу — когда под ногами начинает что-то хрустеть. Вовремя — стоит крошечному огоньку затеплиться у меня на ладони, сверху раздается скрежет — и светлый прямоугольник входа смыкается у меня над головой.

Пол усеян обломками камней — именно они так хрустят, стоит наступить. Прямой, как стрела коридор уводит вперед. Но перед тем, как проследовать предложенным мне маршрутом, я ещё раз сверяюсь с картой. Всё верно: маршрут вариантов не предполагает.

Уже через несколько минут я теряю счет времени и просто шагаю наугад. Cветлячок выхватывает из темноты каменные стены, украшенные следами копоти. Так себе декор — я понимаю, что означают эти темные полосы. Темные века пробрались и под Лаерж, испещерив его основание лабиринтом ходов, которые явно предназначались для негласного конвоирования и расправы над одаренными. Странно как — сегодня я чувствую себя своей в этом городе, а вот пару веков назад меня бы сожгли в искупляющем огне.

Меня окутывает тишина и я не смею нарушить её. Обломки камней заканчиваются и теперь мои шаги звучат тихо, взвиваясь вверх и теряясь где-то под потолком. Я не хочу делать светлячок ярче — отчасти потому, что не желаю привлечь возможное внимание, а отчасти…

Я просто не хочу видеть больше.

Первое ответвление коридора появляется внезапно — темным провалом справа. Моментально прижавшись к противоположной стене, я миную его и, лишь когда отверстие остается далеко позади, достаю карту. Все верно — я едва миновала треть пути и сейчас должна находится аккурат под местом убийства Вермейера.

Так и есть — через пару десятков шагов мир вокруг начинает светлеть и, все-таки подняв голову, я могу убедиться в правильности своих предположений: далеко вверху зияет отверстие слива фонтана. Светлячок, повинуясь моему негласному приказу, на мгновение вспыхивает, освещая каменный желоб, ведущий от слива вдоль стены и темную лужу на полу, преграждающую дорогу.

Кровь. Я понимаю это сразу, как только вижу. На осознание, чья это кровь, у меня уходит пол-мгновения, а слова Максвелла, так въевшиеся в мозг, дают понимание, что все здесь не так просто.

Но не время думать.

Задержав дыхание, я перешагиваю темный потек на полу. До старого хранилища осталось всего ничего — если смотреть по карте, я проделала больше половины пути. Интересно, сколько раз инквизиторы ходили этим путем прежде, чем приехал Риндан? Как они узнали о готовящейся диверсии? И почему решили действовать именно по этому плану? Да, у меня есть что спросить у Максвелла, когда все закончится.

И пусть он только попробует не ответить!

Я настолько углубляюсь в мысли и оглядывание по сторонам, что совсем не успеваю смотреть вперед и только когда упираюсь во что-то твердое и холодное, задираю голову, чтобы рассмотреть.

Горгулья. Каменное изваяние, застывшее у стены. Когтистые лапы, оскаленная пасть, круглые уши, прижатые к черепу. Зверь в ярости — и это впечатление только подчеркивают короткие кожистые крылья, в любой момент готовые поднять свою хозяйку в воздух.

— Тебе некуда лететь, — неожиданно вырывается у меня, а я протягиваю ладонь и касаюсь каменного носа. Пальцы неожиданно обдает теплом и с каким-то странным удивлением я ощущаю затрепетавшую вокруг меня сеть неизвестную сеть. Она защитная — но сколько я не вглядываюсь в причудливую вязь, заклинание узнать никак не удается.

Но я не удивляюсь — вслед за сетью откуда-то приходит понимание, что так нужно. И на фоне замолчавшей интуиции это выглядит ещё более странно.

Я обхожу горгулью и, не оглядываясь, двигаюсь дальше. Пройти далеко тоже не успеваю — вторая горгулья, сестра первой, ждет меня уже через два десятка шагов. Она тоже зла — но я воспринимаю её с какой-то несвойственной мне симпатией. Но трогать уже не жажду — и двигаюсь дальше, приветствуя все новых и новых жительниц подземелья.

Их одиннадцать. Двенадцатую — и последнюю — я вижу уже у заветного поворота, который выведет меня к хранилищу. Эта горгулья куда больше остальных и, приглядевшись, я вижу на крепкой шее животного круглый медальон. Он слабо покачивается, точно от порыва ветра. Но ветра здесь нет — хотя кого удивит еще одна странность?

Прежде чем заворачивать за угол, вначале я туда заглядываю. Вовремя — ворота, ведущие в хранилище, стоят распахнутыми, а в само помещение ярко освещено. Прячась в тени горгульи, я осматриваю видимое: каменные, будто выдолбленные в монолите скалы стены, странный пьедестал по центру зала и ярко горящие факелы на стенах. Тот, кто их развешивал, явно не думал о предосторожностях.

Но о них не думаю и я. Меня будто на поводке ведут — и я прихожу в себя уже рядом с воротами. Они огромны — и моя макушка едва достает до их середины. На сером камне створок выдолблены какие-то символы. Я касаюсь их пальцем, точно желая расшифровать, но не успеваю. Лишь замечаю краем глаза движение справа. Ну а голос, раздавшийся вслед за этим, окончательно дает мне понять, что я замечена.

— Мейделин, какими судьбами?

Вальтц сидит на полу, прислонившись к стене, а его рыжая дубленка небрежно брошена рядом. Интересно, как ему удалось оказаться здесь так быстро.

И интересно, а где сейчас…

— Ищете мистера Максвелла?

Небрежно веду плечами, будто сомневаюсь в ответе.

— Он скоро придет, мисс Локуэл. Присоединяйтесь… раз уж вы здесь.

Мужчина говорит спокойно и в его голове даже проскальзывают дружеские нотки. Но меня они не обманут — в глазах Лавджоя застыла тьма. Липкая, неприятная, она засасывает в себя даже если просто стоишь рядом. Я понимаю это прежде, чем делаю выводы — и, отвернувшись, оглядываю зал.

Огромный. Просто невероятно — и, запрокинув голову, я рассматриваю каменные стены, теряющиеся во тьме потолка. Туда даже свет факелов не достает и на мгновение мне кажется, что я стою под беззвездным небом. Cтатуи здесь тоже есть. Правда, всего две: одна горгулья обнаруживается рядом с дверью, а вторая занимает место напротив. А в дальней части обнаруживаются стоящие ровными рядами стеллажи. Пустые — весь архив отсюда вынесен уже давным давно.

— Старое хранилище, — голос Вальтца раздается немного снизу, — говорят, здесь оживает древняя магия — та, о которой забыли в наши дни. Она навсегда осталась похоронена в запрещенных книгах и лишь иногда о ней можно вспомнить в местах вроде этого.

— Вы поэтому так сюда стремились? — я поворачиваю голову.

Скрывать, что я все знаю, смысла нет. Да и Лавджой, похоже, того же мнения — тихий смех долетает до меня в тот же момент.

— Вы умны, мисс Локуэл. Мне не стоило вас недооценивать… хотя, если честно, это сыграло мне на руку.

— Что вы имеете в виду?

— Вас. Врожденное любопытство не даст вам пропустить все самое интересное.

Я все-таки смотрю на него. Искоса, быстро — но успеваю заметить и искорку веселья в выцветших глазах, и косую ухмылку, и…