– Не может быть!

– Нашли-нашли. Работая в «Phaethon», я заглянула в секретные файлы Лин. Она сохранила бортовой журнал субмарины. На основании этих записей мы выстроили поисковую сеть, применили для поиска остатков подлодки новую технологию картирования морского дна.

– Что в ней? Что на борту «Бигля»?

– Неизвестно. Записи Лин зашифрованы, она одержима поисками «Бигля». Лин рассуждает о существовании некоего альтернативного «Зеркала» или устройства, способного его нейтрализовать. Такое открытие изменило бы наши представления о человеческом роде.

– Альтернативное «Зеркало»?

– Выходит, так.

Дезмонд задумался.

Эйвери посмотрела в сторону залива.

– Лин – неизвестная величина. Мы не знаем, как ей удалось пережить чистку и какую цель она преследует.

– Кстати, в «Китион» привлекла меня именно Лин.

Эйвери разинула рот.

– Ради дочери.

Эйвери не поверила своим ушам.

– Мне кажется, ей можно доверять. И Коннеру тоже, если переломить влияние Юрия на его мозги.

– Дез, мы ведем очень опасную игру. Если ты ошибаешься в ком-нибудь из них…

– Если я ошибаюсь, мы это скоро узнаем. И если это игра, то играем мы в нее вместе. – Он вплотную подошел к девушке. – А совместные игры у нас неплохо получались.

Она улыбнулась:

– Значит, мы теперь партнеры?

– Да.

– Знаешь ли, партнеры всегда заботятся друг о друге. Прикрывают спину. Ничего друг от друга не утаивают.

Эйвери сделала паузу. Не дождавшись ответа, она добавила:

– Ты мне больше ничего не хочешь рассказать?

Дезмонд боролся с желанием рассказать о запасном плане. Но если до него дойдет дело, Эйвери должна быть сбита с толку не меньше других. Это поможет спасти ее жизнь на борту «Кентаро Мару». Она, конечно, будет беситься. Однако живая, разъяренная Эйвери лучше мертвой и довольной.

– Нет, – ответил он. – Все путем, партнерша.

В ангаре Дезмонд присел за длинный стол и стал слушать. Эйвери кричала и тыкала пальцем в начальника и коллег, защищая его, как адвокат, убежденный, что клиент невиновен, а судья поддался на уловки обвинения.

Наконец она посмотрела спорящим в глаза и сказала:

– Ну хорошо. Подведем итог. Этот парень вхож в святая святых «Китиона». Он горит желанием сорвать их планы – только бы мы не мешали. И он согласен ввести меня в самый центр событий, придумав мне легенду. Вам нечего терять. Если он провалится… если мы провалимся, вы все еще сможете вынести двери и повязать подозреваемых. Однако у нас на руках – и это после тридцати лет работы! – всего несколько имен, адресов и догадок. Без Хьюза у нас, по сути дела, ничего нет.

– Вы ошибаетесь, агент, – возразил Уорд. – У нас есть корабль в гавани. – Он обвел сидящих за столом взглядом. – «Кентаро Мару». Если мы его захватим, то потянем за ниточку и распутаем весь клубок.

Дезмонд первый раз за вечер вмешался в разговор:

– Не распутаете. Если потянете за ниточку, в руках у вас окажется ком перепутанной пряжи, а преступник скроется. Эти люди приготовились к встрече с вами и вашими коллегами в любой точке мира. «Китион» надежно защищен. У них все регламентировано. Да, «Кентаро Мару» вы сможете захватить, однако в других гаванях стоят другие корабли – и так по всему миру. Потеряв одно судно, они попросту перепоручат задачу другому и станут действовать еще быстрее. Вы сами запустите процесс, который они планируют. Рванет, как на пороховом складе.

В конце концов Уорд и его люди уступили.

Дезмонд высказал последнее требование. Услышав его, Уорд замотал головой.

– Глупости! Мы не строительная компания.

– Так наймите строителей. Это не просьба, а условие.

– Почему?

– Такова часть моего запасного плана.

– А сотрудники?

– Пусть считают, что сидят в долгосрочной засаде.

Уорду идея не понравилась, но он согласился.

Дезмонд поднялся и прошел в туалетную комнату при небольшом кабинете внутри ангара. Уорд и Эйвери вошли за ним. Дезмонд указал на дальнюю стенку.

– Здесь самое подходящее место. Не бросается в глаза.

– Хорошо.

– К какому сроку успеете?

Уорд развел руками:

– Я же говорю, мы не строительная…

– Надо закончить через две недели. Сумеете?

Эйвери молча посмотрела на Уорда, принимая сторону Дезмонда.

– Сумеем, – пробормотал тот.

Эйвери с Уордом вышли из туалета, оставив Дезмонда наедине с самим собой. Он посмотрел на свое отражение в маленьком зеркале.

– Здесь дорога обрывается.

Он не сразу понял, что говорил вслух сам с собой, словно передавая сообщение от себя из прошлого себе в будущем, когда придется восстанавливать память.

– Больше я тебе ничего не смогу подсказать, – произнес он. – Я не смогу сказать тебе, где спрятал «Rendition». Если скажу, они тоже смогут узнать.

Дезмонд сделал паузу.

– Ты сам должен разобраться, что делать, как остановить Юрия, чего добивается Лин. – Он еще раз посмотрел на свое зеркальное отражение. – Я не знаю правильных ответов. Этим отчасти объясняются мои действия. Мне требовалось выиграть время, отойти на расстояние, чтобы взглянуть на всю картину издали. Я понимаю, что возложил на тебя тяжкую ношу, и я тебе не завидую. Но ты – лучший, нет, единственный человек, который может повернуть события вспять.

* * *

Коннера разбудили возбужденные голоса. Он сел, отбросив полог спального мешка. В темном ангаре горели электрические фонари, пробковые щиты напоминали причудливую арт-инсталляцию.

– Я два раза проверял… – возражал доктор Парк.

– Доктор! – позвал Коннер.

Худощавая фигура поспешно приблизилась.

– Воспоминание закончилось.

– Локация?

Кадык доктора качнулся вверх-вниз.

– Новых координат нет. Приложение…

– …не в Сети?

– Нет. Работает. Но сообщает: «Вы достигли центра лабиринта». Никаких новых координат.

Коннер задумался. В греческой мифологии Дедал построил лабиринт как логово для Минотавра, наполовину человека, наполовину животного. Дедал спланировал лабиринт настолько искусно и хитро, что чуть сам в нем не заблудился. Мораль: гении должны остерегаться своих изобретений.

Коннера не удивило, что Дезмонд окружил приложение дурацкой мифологией. Древние мифы неизменно прельщали брата. Он даже назвал свой фонд «Icarus Capital» – именем сына Дедала, Икара. Дезмонд любил старые книги всякого рода: классическую литературу, потрепанные романы, которые находил у букинистов. Коннер не мог понять причину такого увлечения. Прошлое не помогает решать проблемы настоящего. Текущий момент – вот что важнее всего, умение видеть мир во всей его многогранности, свежо мыслить, решать насущные проблемы без наложенных историей шор. Сложные вопросы не решить, срезая углы, готовые штампы и рецепты здесь не помогут.