Однако пароход продолжал идти дальше. Но вот послышался звук его сирены, и исстрадавшиеся люди увидели, как он поворачивает.

– Нас заметили, – сказал Томпсон. – Благодарите Бога, потому что поднимается ветер. Спустите парус, он нам больше не понадобится.

Через полчаса, когда ветер действительно уже поднял волны и легкие брызги воды перелетали через корму катера, последний с большими предосторожностями был привязан к канату, брошенному с палубы трехтысячетонного парохода «Касл», шедшего в Наталь. Вот с шумом упали трапы, и сильные руки людей, стоявших на сходнях, начали поднимать одного пассажира за другим на пароход, спасая их от смерти, к которой они были так близки. Последним поднимался Томпсон, а перед ним – Бенита, которую, когда очередь дошла до нее, пришлось обвязать веревкой.

– Стоит ли брать ее на борт? – спросил офицер, стоявший на сходне, бросая взгляд на неподвижное тело.

– Не знаю… посмотрим, – ответил Томпсон. – Пригласите вашего доктора.

И Бениту бережно понесли наверх.

Катер хотели было бросить, но Томпсон запротестовал и убедил капитана втащить его на палубу. Между тем новость облетела весь пароход. На палубу высыпали проснувшиеся пассажиры «Касла», одетые на скорую руку в первое попавшееся платье и даже в одеялах. Они столпились вокруг потерпевших, предлагая им свою помощь.

– Я вообще трезвенник, – сказал Томпсон, после того как окончил краткий доклад о случившемся капитану «Касла», – но если кто-нибудь угостит меня виски с содовой, я буду ему премного обязан.

Хотя ушиб, полученный Бенитой, заставил ее пролежать без чувств много часов, ее рана не была по-настоящему серьезна: упавший блок скользнул по лбу, и, несмотря на разорванную кожу, череп был цел. Благодаря надлежащей медицинской помощи она скоро очнулась, но сознание ее еще не отличалось ясностью, и она бредила, воображая, что по-прежнему находится на борту «Занзибара». Судовой врач нашел целесообразным продержать ее в течение некоторого времени в неведении. Поэтому, после того как она немного поела, он дал ей снотворных капель, и она заснула до следующего утра.

Наутро сознание вернулось к ней во всей полноте и ясности. Она страшно удивилась, почувствовав боль в перевязанной голове, и, увидев около себя незнакомую горничную с чашкой мясного бульона в руках, спросила:

– Где я? Это что, сон?

– Я вам скажу, но только сначала вы должны выпить это, – ответила горничная.

Бенита послушалась, так как ей хотелось есть, затем повторила свой вопрос.

– Ваш пароход потерпел крушение, – сказала горничная, – и много народу потонуло, но вы оказались в одной из двух встреченных «Каслом» шлюпок. Вот ваше платье, на нем нет ни малейшего признака пребывания в воде.

– Кто поместил меня в шлюпку? – тихо спросила Бенита.

– Говорят, какой-то джентльмен закутал вас в одеяло и надел на вас спасательный круг.

Теперь Бенита вспомнила все, что произошло до того момента, когда она лишилась сознания. Вопрос, на который она так и не успела дать ответа, молодая парочка, ворковавшая по соседству, – все припомнилось ей.

– А мистер Сеймур спасся? – прошептала она, побледнев как полотно.

– Полагаю, что да, – уклончиво ответила горничная. – Но на борту нашего судна не имеется джентльмена с такой фамилией.

В это время в каюту Бениты вошел доктор, к которому последняя и обратилась с тем же вопросом. Но тот, знакомый со всей историей самопожертвования Роберта, не решился быть откровенным, чтобы не потрясти девушку, так как догадывался об их отношениях с Сеймуром. Поэтому он лишь ограничился предположением, что, судя по всему, мистер Сеймур спасся на одной из прочих лодок.

Лишь на третье утро Бенита узнала всю горькую правду, скрывать которую дольше было бессмысленно. В ее каюту пришел мистер Томпсон и рассказал ей все. Бенита слушала молча, в ее глазах отразился ужас.

– Мисс Клиффорд, – сказал он в заключение, – редко кто из людей совершал такой храбрый поступок. На пароходе он мне представлялся гордым, надменным, но в действительности оказался превосходным малым, и я молю Бога, чтобы он остался жив, как осталась жива та дама с малюткой, ради которой он рискнул жизнью. Они теперь вполне поправились.

– Да, – машинально повторила она, – в самом деле он оказался превосходным человеком, – и прибавила со странной уверенностью: – Мне кажется, он жив. Если бы он был мертв, я бы узнала об этом.

– Очень рад, что вы говорите так, – поддержал Томпсон, полностью убежденный в противном.

– Слушайте, – продолжала Бенита, – я вам скажу кое-что. Перед тем как произошло несчастье, мистер Сеймур просил моей руки, и я собиралась ответить «да»… так как люблю его. Я верю, что еще смогу дать ему этот ответ.

Мистер Томпсон, будучи по натуре человеком не только отважным, но и сердечным, поспешил в самой серьезной форме согласиться с Бенитой; в голове же у него вертелась мысль, что ответ не будет произнесен на этом свете. Затем, исполняя возложенное на него поручение, он отдал Бените письмо, найденное у нее под платьем, на груди, после чего поспешил ретироваться, не в силах вынести дольше грустной сцены. Бенита два раза жадно прочитала строки, набросанные Сеймуром, прижалась к ним губами, бормоча:

– Да, я буду вспоминать вас, Роберт, так горячо, как только может вспоминать женщина мужчину. Если вы по-прежнему ждете ответа, вы получите его – теперь или после. Где бы и когда бы мы ни встретились, мой ответ для вас всегда будет готов.

После полудня к Бените пришла миссис Джеффрис, принеся с собой своего ребенка. Она все еще была бледна, еще не совсем оправилась от пережитого потрясения; что касается ребенка, то он совершенно не пострадал от пребывания в теплой воде.

– Что вы подумаете обо мне? – воскликнула она, падая на колени перед Бенитой. – Но что я могла? Я сама не знала, что со мной делается. Ужас, боязнь за ребенка, – я все на свете забыла. – Она поцеловала спящее дитя. – Он отдал свою жизнь за меня, а другие в это время собирались отогнать меня ударами весла. Кровь его на мне, я знаю это; он умер, чтобы я и мой ребенок остались жить.

Бенита посмотрела на нее с участием и сказала:

– Может быть, он вовсе не умер. Не печальтесь. Если он погиб, то славной смертью, и я теперь больше горжусь им, чем если бы он жил так, как живут другие – те, кто хотел отогнать вас ударами весла. Зато вы с вашим ребенком вернетесь целы и невредимы к вашему мужу, – хотя я и заплатила за это жизнью того, кто должен был стать моим мужем.

Вечером Бенита вышла на палубу и беседовала с другими женщинами, спасшимися на катере, разузнавая малейшие подробности истории с Сеймуром. Но ни одного мужчины, за исключением Томпсона, она не удостоила хотя бы единым словом; те же, видя как обстоит дело, один за другим поспешили скрыться с ее глаз, как они уже поступили раньше по отношению к миссис Джеффрис.