расплылась в грустной улыбке и прочитала надпись, что была на внутренней стороне кольца:

– Chaud-bien-aime' femme… – прошептала она на французском, стирая дорожки слез с щек. – Горячо-любимая жена… – перевела она нам и вновь всхлипнула. – Это мамино обручальное кольцо. У папы тоже есть такое, только надпись на русском. Это парные кольца, которые они сделали сами… Друг для друга, – она закрыла глаза рукой и, сжав в ладони кольцо, поднесла кулак к груди. – Я знаю, что мой папа мог бы быть другим, если бы не проклятие… Но я рада, что иногда отголоски прежнего разума всплывают… Я все равно люблю своих родителей… Всегда любила и буду любить, что бы не произошло… Мне надо выйти на свежий воздух, – она резко развернулась и направилась к балкону, но Ри ее остановила.

– Думаешь, мы так просто позволим тебе уйти и горевать одной? Как бы не так! – она приобняла блондинку за плечи и вдохновенно произнесла: – Сегодня Новый Год! Сегодня сбываются все самые сокровенные мечты! Вроде бы у вас, на Земле, существует поверье, что как Новый Год встретишь, так его и проведешь! И это значит, что мы будем всю ночь веселиться! А уже завтра дружненько поплачем! Договорились?

– Угу, – Лида кивнула и стерла с лица последние слезы. – Давайте веселиться! – она одела кольцо на безымянный палец, а у меня словно камень с души упал. Одной проблемой меньше и одной улыбкой больше. Значит, и с остальным справимся.

– Венера, – вдруг из-за угла вышел василиск с серьезной миной, – нам надо поговорить.

– Леди Венера, вы потанцуете со мной? – тут же рядышком нарисовался император демонов, действующий четко по плану, а Агнелий пытался всем своим видом показать, что у нас будут большие проблемы, если я…

– С удовольствием! – если я соглашусь…

Конечно, меня сжирает любопытство, но как порядочная ведьма, я должна отомстить обидчику! Пусть немного побегает за мной! С него не убудет!

Глава 30. Правда со вкусом крови

"Я с тобой такое сделаю! Больше никогда в сторону других мужчин не посмотришь!" – не говорил, кричал взгляд василиска, когда я уже третий раз от него убежала вместе с Танебраем. Красная радужка глаза наполнялась золотом, а ледяная маска трещала по швам, выдавая всю злость и недовольство хищника. Каждый раз, когда я встречалась с его взглядом, меня передергивало и хотелось сжаться, спрятаться где-нибудь от этих очей, но в голове крутилась мысль: "Бесполезно. Он меня из-под земли достанет, если потребуется".

А Танебрай довольно улыбался, играя на натянутых нервах своего любимого дядюшки. И от этой наглой улыбки мне было немного спокойнее. Ведь если Агнелий меня накажет, то мы с демоном огребем по полной вместе. А это лучше, чем одной получать.

Я снова бросила взгляд на магистра. Его глаза потемнели, а на губах появилась ухмылка, не предвещающая мне ничего хорошего. Я сглотнула ком, неизвестно, откуда взявшийся в горле, а пятая точка напряглась. Почему-то вспомнилось, что василиск хотел меня отшлепать. Или покусать… А я еще не определилась, хочу я этого или нет.

– Не нервничай, все хорошо, – улыбнулся мне император демонов, когда танец закончился. – Я буду рядом и тебя в обиду не дам.

– Спасибо. Умрем вместе, – мы посмеялись, но с каждой секундой смех становился все более нервным. Мы оба знали, что нам конец.

– Голубки, вы бессмертными стали? – сзади подошел Мафестоль и положил руки на наши плечи. – Гравис вас сейчас на тряпочки разорвет. Он и так весь день не в духе, а тут ваша "ошеломительная демонстрация чувств"! – это звучало бы как нравоучение, если бы бывший император не блистал предвкушающей улыбкой. Кажется, еще немного и он принесет попкорн, сядет на каком-нибудь диване и закричит: "Драка! Драка! Драка!"

– Мы просто забавляемся, – беззаботно махнул рукой мой брат, но я видела, как он нервничает.

– Венер-р-ра, – над ухом раздались рычащие нотки, а сердце ухнуло вниз. Ну все! Нам конец!

– Леди Венера, можно… – сразу спохватился Танебрай, упрямо идя до конца, но его остановили громогласным:

– Стоять! Никто никуда не пойдет, ясно? – желтые зрачки пылали негодованием, а жесткая усмешка на устах обещала если не долгую и мучительную смерть, то чего-нибудь похуже.

– Но желание императора… – в один момент наш смелый император сдулся. И это хорошо. Ведь под таким взглядом, обычно, сразу умирают.

– Танебрай, – угрожающе прошипел василиск и притянул меня к себе за талию. – А с тобой у нас отдельный разговор.

Мужчина стремительно снял с себя очки и впился в мои губы жадным поцелуем, словно вырывая из моей груди каждый вздох. Словно показывая, кому я принадлежу. Ноги подкосились, а невольный стон сорвался с уст. Голова закружилась, а пьянящее чувство разливалось по телу, беря свое начало от губ, медленно перетекая в грудь и спускаясь ниже. Злость и нежность, собственничество, смешанное со страстью, и дикое, необузданное желание, которого стоило бояться, но я не могла остановиться, полностью растворяясь в объятьях василиска. Однако поцелуй так же быстро и неожиданно закончился, как и начался. Агнелий словно через силу оторвался от меня и прошептал одними устами, пристально смотря мне в глаза:

– Моя, – и все перевернулось в груди от этого слова. Желанного и пугающего одновременно.

Но из мыслей меня вывел звук бьющегося стекла, словно уронили бокалы с шампанским, и громкое:

– Охренеть! – это был кто-то из нашей академии. Определенно, кто-то из наших…

Ой, ё…

Я вздрогнула и огляделась. Музыка затихла, и все взгляды были прикованы к нам. Удивление, восхищение, зависть, неверие – все смешалось у меня перед глазами, пока щеки сгорали от стыда.

Твою мать! Нет! Ну нет! За что?!

– Ваше Величество, – а Агнелий спокойно надел очки, как ни в чем не бывало, – с вашего позволения, мы покинем вас.

– Конечно, лорд Бассилисфлавокулискрит, – несмотря на грозного лорда, брюнет остался внешне спокойным, как и прежде.

Мы с моим деканом поклонились, а потом я кинула в названного брата умоляющий взгляд. "Спасите!" – говорили мои глаза, но Танебрай покачал головой и тихо промолвил:

– Я здесь бессилен, – предатель! Но сказать ему я этого не успела, так как меня быстро вывели из бального зала.

Всю дорогу меня упрямо вели вперед, придерживая за талию, чтоб не убежала. Наши шаги отражались гулким эхом от высоких стен. Твердые и уверенные – его, а торопливые и иногда спотыкающиеся – мои.

– Куда мы идем? – напряжение росло, а ощущение, что меня ведут под конвоем не покидало. Да и соображать как-то не получалось… Рассеянность сменялась стыдом, стыд сменялся страстью, страсть сменялась нежностью, а чрезмерная нежность по отношению к кое-кому делала меня рассеянной. Замкнутый круг, однако. Даже особой злости на это невыносимое создание нет, что удивительно. Неприятно и стыдно – да. Возмущение растет в геометрической прогрессии – да. Но я не злюсь.

– Нам надо поговорить. Наедине, – а-а-а! Как же я не люблю,