Без вещей, только с лёгкой кожаной папкой для бумаг, одетый вполне по сезону, лучше многих обычных пассажиров метро, Антон устроился у свободной торцевой стенки вагона и, счастливо спокойный, стал рассматривать людей.

«…Этот мужик наверняка моряк, стоит уж очень уверенно, вразвалку. Справа, пониже, постарше, в синей куртке, вполне возможно, что в прошлом был боксёром, ноги косолапые, как в стойке… А вот тот, длинный, черноволосый, в расстёгнутом кожаном пиджаке, ни разу не поднял правую руку, держится левой, хоть и видно, что так ему совсем неудобно. Почему? Пистолет какой-нибудь криминальный под пиджаком?! Чушь!»

Антон улыбнулся.

Да, выдумывать-то он такие вещи может. Силён. С детства ещё, со школы.

Цветное объявление около дверей.

Кто-то требуется.

А-а, слесари-электрики.

И опять захотелось с кем-нибудь вместе рассмеяться. Неужели не замечают?! Поначалу-то он и сам невнимательно понял смысл призывных, крупных букв, показалось, что «слесари-эпилептики».

Это хорошо, что не так.

Вдруг Антон почувствовал на своём лице взгляд из середины вагона.

Пристальный, но какой-то уж скользкий, неконкретный взгляд.

Незнакомец настойчиво, почти упрямо смотрел в его сторону.

Вагон погрохатывал на стыках, и из угла, через людей, доносился громкий разговор, молодой хохот.

Антон слегка, совсем чуть-чуть, смутился, встревожился.

Причин для серьёзного беспокойства, конечно, не было, да и не могло быть, но, как-то вдруг стало неприятно… Он отвернулся, встал боком, зевнул, затем внезапно, внимательно поглядел вдоль вагона.

«Вот ведь уставился, гад…».

Случайную мелкую глупость не хотелось, в таком-то хорошем настроении, подробно обдумывать.

Антон снова зевнул, деликатно отворачиваясь, и всё понял.

Неприятный парень пристально, даже пытаясь тянуть шею, смотрел совсем не на него, а мимо, через дрожащие стёкла в другой вагон. На девушку с наушниками.

«Тьфу ты, ч-чёрт… Расслабься!».

На следующей станции вошли новые люди.

Седой старичок, внимательно оценив через очки немногие свободные места, сел, уютно устроившись под высоко поднятыми руками Антона.

Себе на колени старичок положил пластиковую бутылку, разрезанную пополам и аккуратно состыкованную. Из прозрачной емкости на пассажиров презрительно смотрел взъерошенный синий попугайчик, чрезвычайно похожий на своего пушистого пожилого хозяина.

«Вот ведь, умельцы!».

Пришло спокойствие, стало совсем хорошо.

До конечной станции метро, где Антон обычно выходил и пересаживался на маршрутку до аэропорта, оставалось ехать минут пятнадцать.

В очередной раз поезд остановился, зашипели двери, из вагона вышли одни люди, вошли новые, вошедших было гораздо больше.

Вплотную к Антону толпа притиснула маленькую тихую девушку в хиджабе.

Сначала она вынужденно коснулась его невысоким плечом, потом общее движение развернуло её лицом к нему.

«И грудь ничего… Это, наверно, такой приятный восточный бонус за все мои правильные дела!»

Антон молча хохотал, боясь в чувствах нечаянно фыркнуть.

Девушка не отодвигалась от него, вообще почему-то не шевелилась.

«А глаза-то у девчушки шикарные! Только вот странные, неподвижные… И лицо милое, нежное, вроде у них в сказках такую кожу с персиком сравнивают».

В обычной жизни Антону приходилось видеть и отмечать вниманием множество бытовых явлений.

Накипь, какая остаётся на раскалённых стальных предметах, если на них часто лить воду…

Точно. Сухая, мёртвая накипь.

Вот что напомнили Антону глаза маленькой девушки.

«Сколько же раз она недавно плакала-то…?!»

И ещё на стыках их вагон коротко толкнуло, люди по очереди качнулись, а к Антону, который прочно и уверенно держался за поручень, ещё теснее прижалось худенькое девичье тело.

«Стоп, стоп… Хорошая грудь – это, конечно, приятно, но что же у нашей малышки расположено чуть ниже, на поясе? Такое твёрдое, неправильное и не совсем в данный момент доступное моему разуму? Что…?!».

И она поняла, что он всё понял.

Снизу вверх, с мольбой, с молчаливым криком в лицо директора Антона Букина смотрела живая смерть.

Пронеслись какие-то мгновения, щёлкнули в близком пространстве совершенно ненужные сейчас секунды.

«Что же…, а как…».

Всё было таким неожиданным и ненужным для него.

Она тоже что-то пыталась Антону сказать.

Глаза в глаза.

Шептать не могла, кричать, очевидно, тоже.

«Помоги».

И плакать девушка уже не могла, и бояться.

А верить – хотела.

«Помоги…».

«А как…? Что я могу-то…? Я же не знаю…»…

«Помоги…»

«А-а-а! Сволочи, козлы проклятые! Хотите и меня, и её… Кто вы такие, чтобы с нами так?! Я там пашу каждый день, понимаешь, дела делаю, она – маленькая, а вы… Уроды!».

Хорошие детство и правильный отец всегда сделают из мальчишки практического и умелого человека.

Ещё до того, как стать директором, Антон Букин уже мог принимать решения.

«Она этого не хочет! Точно. Её заставили, но она не хочет ничего такого делать! Значит, мне нужно не дать ей сейчас ошибиться! Это – главное».

Как обнимать девушек, Антон тоже знал. И частенько делал это с удовольствием.

Крепко опираясь о стенку вагона, он тесно, обеими руками обнял маленькую попутчицу. Да с такой уверенностью и страстью, что она и пошевелить ничем не могла. Это Антон так специально для неё придумал.

«Классно! Не дёрнется, ничего там не нажмёт… Теперь, парень, начинай быстро трепаться, успокаивать даму. И думай… Рядом с ней может какой-нибудь уродец пастись, тоже кнопку захочет нажать. На мобильнике, например…»

Старичок и попугай неодобрительно смотрели на такие по-мужски вольные, в присутствии публики, действия сильного молодого парня.

«Понимаю, понимаю… Потом, при случае, если останусь жив, обязательно перед вами покаюсь. А попугаю семечек куплю… Сейчас не это главное, ребята».

Вплотную, губами к маленькому уху под тканью.

– Тихо, тихо, маленькая! Я помогу. Обязательно. Ничего только не вздумай делать, не говори, только слушай меня. Даже буду болтать ерунду – ты обязательно слушай!

Мгновенно девушка обмякла в руках Антона.

– Ты хорошая… Можно я тебя поцелую, а? Вот так. Тебя ведь заставили не просто кого-то постороннего убивать, ведь ты меня сейчас убиваешь, себя… Ты же не хочешь нас обоих на куски разорвать?! Нет, не хочешь… И правильно, и не надо. Ты ведь очень хорошая, добрая, просто так получилось, я тебя понимаю… Не бойся. Я помогу. Я сильный, я ведь в спортзал хожу, ещё мы с батей на даче вместе вкалываем, баньку весной сами построили, и рыбалка на прудах в посёлке шикарная… А знаешь, какие огурцы у него там растут?! Ого! Все соседи завидуют! И вкусные! Ты только не вздумай заплакать сейчас… Делай вид, что слушаешь, что это я к тебе так пристаю…».