Ужин просто потрясающий. Когда пытаюсь проскользнуть через кухню и договориться с метрдотелем Реми, чтобы принес счет мне, Кэти приказывает двоим помощникам официанта задержать меня и препроводить под конвоем обратно за столик. Кроме того, Кэти предупреждает, что, если предприму еще одну попытку, на свидания мне больше ходить не понадобится.

После ужина садимся в такси и едем к Робин домой. Хотя уже почти одиннадцать, на улицах полно народу. Одни не спеша прогуливаются, другие удобно расположились на скамейках во дворах. К полудню температура сегодня достигла тридцати четырех градусов Цельсия, поэтому теперь все хотят от души насладиться прохладным вечером. В прошлом году лета почти не было, зато в этом погода решила компенсировать упущение в двойном размере. Даже после заката ощущаешь, как от тротуаров и стен исходит тепло.

– Замечательно посидели, – говорит Робин, когда останавливаемся перед ее домом.

– Да, – соглашаюсь я.

– Полагаю, учитывая все обстоятельства – ты скоро уезжаешь, я скоро уезжаю и, возможно, через несколько недель мы больше не увидимся, – я должна повести себя как ответственный и здравомыслящий взрослый человек. То есть поблагодарить тебя, сказать, как мне приятно было с тобой пообщаться, и подняться к себе в квартиру одной.

– Ты права, – произношу я. – Так будет правильнее всего.

– Но знаешь что? Сегодня что-то не хочется быть ни взрослой, ни ответственной, ни здравомыслящей. А правильно поступать тем более. – Робин наклоняется ко мне и целует в губы. – Поэтому… Хочешь подняться наверх со мной?

– Еще как!

– Кстати, – улыбается Робин. – Кажется, у меня до сих пор осталась трость, которую выдали в больнице, когда пару лет назад растянула коленное сухожилие. Если тебя возбуждают девушки с палочкой, могу найти.

– Спасибо, но что-то мне подсказывает, что сегодня мы обойдемся без трости.

– Сегодня исторический вечер, – возвещает Тео, поднимаясь с моего дивана и вскидывая банку с пивом. – Выпьем за последнее собрание киноклуба!

Остальные тоже встают и чокаются разномастными напитками. Сейчас вторые выходные июля, и вся компания собралась у меня в квартире, чтобы посидеть вместе в последний раз. Во Францию улетаю в конце месяца. Робин отбывает в Нью-Йорк уже в среду. Из-за всех этих бесконечных прощаний возникает ощущение, будто меня провожают не в Париж, а на электрический стул. Иногда и сам задумываюсь: что я, черт возьми, делаю и, главное, зачем? Готовясь к отъезду, ни на секунду не усомнился, что поступаю правильно. Конечно, до сих пор так считаю, но теперь к предвкушению прибавилось легкое беспокойство. Как будто прошел над цирковой ареной половину каната и только сейчас сообразил, что я вообще-то шпрехшталмейстер.

– Да ладно тебе, Тео. Сбавь пафос, – машу рукой я. – Вы, ребята, прекрасно сможете собираться и без меня.

Тео отпивает большой глоток пива. Дориан приняла блудного мужа обратно почти месяц назад, и, насколько могу судить, дела идут нормально. Хотя кто я такой, чтобы судить? Когда был убежден, что все у четы Ломан в порядке, Дориан выгнала Тео из дому.

– Это конечно, – соглашается Тео. – Вот только без вас с РТ будет уже не то. И вообще, с тех пор, как Дориан записалась в команду алтимат-фрисби и клуб любителей бега, так часто отлучаться из дому уже не получится.

С тех пор как Тео вернулся, жена старается активно участвовать во всех делах мужа и приобщиться к его увлечениям. Тео говорит, что такой совет ей дал семейный психолог. Может, это и правда, но я подозреваю, что Дориан просто не хочет спускать с Тео глаз. Вдруг опять запутается и по ошибке затащит в раздевалку девушку из команды, с которой не состоит в законном браке?

В августе вся семья отправляется в давно запланированную поездку в Диснейленд. Сначала Тео с Дориан собирались забронировать два отдельных номера, но вчера он с гордостью сообщил, что Дориан все же приняла решение в пользу одного двухместного. По-моему, игривое подмигивание тут было лишним.

Тео снова устроился на прежнюю работу, теперь на контрактной основе, но и актерство не совсем забросил. Отказавшись от тренировок по многоборью, теперь два дня в неделю ходит на репетиции в местный любительский театр. Тео исполняет роль Бориса Борисовича Симеонова-Пищика в постановке «Вишневого сада». Премьера должна состояться в октябре. Тео говорит, что в труппе его считают кем-то вроде звезды, потому что, кроме него, в кино больше никто не снимался.

– Но не можете же вы просто взять и закрыть киноклуб! – произношу я, переводя взгляд с одного из друзей на другого.

– Извини, друг, – пожимает плечами Ленни. – Я ведь тоже скоро уезжаю. И вообще, десять лет для любого общества срок изрядный.

В сентябре Ленни едет в Лос-Анджелес, чтобы попытать счастья там. В «Смеха ради» его так и не взяли, но опускать руки Ленни не стал. Нашлось несколько владельцев клубов, готовых предоставить ему возможность время от времени выступать на их сценах. Строго говоря, в Лос-Анджелес Ленни отправляется нелегально. Виза у него студенческая – по документам Ленни едет повышать квалификацию в Калифорнийском университете, и разрешения на работу у него нет. Тем не менее ради шанса пробиться Ленни готов рискнуть. Ни задержание, ни депортация его не пугают.

Костас, уже сейчас ночующий на диване у Ленни, останется присматривать за его квартирой, пока тот будет в Америке. С богатой старушкой, к сожалению, ничего не получилось. Не успел Костас опомниться, как понабежали ее родственники с адвокатами и прогнали незадачливого жиголо прежде, чем тот успел попользоваться хотя бы самым завалящим имуществом вдовы. После этого Костас пробует разные способы заработать. Когда его предложение снять о своей жизни реалити-шоу интереса ни у кого не вызвало, Костас попытался основать консалтинговую компанию, которая будет советовать владельцам предприятий среднего и крупного бизнеса, как развлекать престижных клиентов.

С одной стороны, знаний и опыта по этой части у Костаса было хоть отбавляй, зато отсутствовали помещение под офис и стартовый капитал. Не на что было даже открыть сайт или напечатать визитки. Чтобы скопить денег, Костас устроился на работу. Еще не забытый скандал из-за крупного мошенничества Ставроса означал, что на должности, где придется прямо или косвенно иметь дело с деньгами, Костасу рассчитывать не приходится. Поэтому пришлось соглашаться на то, что предлагают, и идти в мойщики посуды в сычуаньском ресторане на Спадина-авеню. Если хоть один из предъявленных Костасу гражданских исков будет выигран, зарплату его в ближайшие четыреста пятьдесят миллионов лет будут регулярно изымать в счет выплаты компенсации. Но за Костаса я не переживаю. Этот парень за пять минут отговорит израильтян и палестинцев от посягательств на спорные земли и построит там свой личный спа-салон.

– Костас будет по вас скучать! – объявляет он, открывая уже четвертую банку пива. Собрались мы всего двадцать минут назад. Теперь, когда Костас не может себе позволить гулять на свои деньги, активно пользуется любой возможностью оторваться за чужой счет. – Поехал бы с вами, да загранпаспорт отобрали.