– Как же, как же! – восклицал хозяин, хотя наверняка ни слухом ни духом о такой прославленной персоне не знал. – Знаменитые люди всегда на слуху! – два нолика у него на мысленном счёту, который скоро перекочует к нему в карман, прибавилось. – Ну и последний, наводящий вопрос: зачем вам вещи моего деда?

– Нет никакого секрета, – заявил покупатель. – Меня преследуют плохие сны, и это связано с прицепившейся ко мне посмертной аурой вашего давно умершего родственника. Чтобы избавиться от снов, мне надо сжечь личные вещи покойного, которых тот касался своими руками, а потом сложить пепел в мешочек и положить под подушку примерно на год.

Серхио Эндрюс Паломеро захлопнул отвисшую челюсть, заметно протрезвел и более внимательно уставился на посетителей. Простофилей-то он не был! О нём было известно, что он здравомыслящ, имеет высшее образование и даже некоторое время подвизался на торговле антиквариата. Так что в любом случае не дурак. И сейчас наверняка пытался сообразить, где и в чём подвох. Потому что подобных дурней, покупающих ненужное старьё, встретишь редко. Значит, тут либо обман, либо данный покупатель и в самом деле крепко завис на крючке у гадалки.

Но в себе гулёна, должник и скандалист – не сомневался. Обмануть он себя не даст ни в коем случае. Пусть только попробуют выкупить у него ценную вещь за копейки, сразу поймёт, что обманывают.

И эти мысли легко читались у него по глазам. А далее последовало словесное подтверждение:

– Удивлён и крайне опечален, что те ценнейшие вещи, которые мне передал дед в наследство, будут преданы огню. Я их не желал продавать в знаменитые коллекции, а вы вот намерены осуществить такой вандализм, как сжигание!..

– Пустое, не расстраивайтесь, мы хотим скупить самое бренное, ненужное, годное только в макулатуру или на свалку.

– Увы! Все вещи деда, оставшиеся у меня, по-своему уникальны и бесценны!

Это уже стало надоедать основательно, поэтому принц постарался перейти к конкретике:

– Ладно, давайте оценивать стоимость каждой безделушки по мере её осмотра. Если согласны, то показывайте.

– Конечно, покажу, но сразу хочу обозначить минимальную цену, по которой…

Вот тут впервые встряла в разговор раздражённая Маргарита-Иллона. Она до сих пор не могла понять, зачем лично прибыла в Португалию и что делает в этом гнезде разврата, потому перебила хозяина дома глухим тоном и поблескивая глазами:

– Вначале покажите товар, а уже потом будем спрашивать о его цене! И не забывайтесь, господин Паломеро, что у моего клиента есть ещё несколько возможностей избавиться от неприятных снов. Только они более хлопотные и чуть дороже. Мы решили начать с самого простого. Но если вы будете так себя вести, я и минуты больше не останусь в этом месте, где всё провоняло грязными, потными телами!

– Не слишком ли вы нагло себя ведёте, мадам?! – попытался возмутиться Серхио, уже протрезвевший окончательно.

– Это вы опомнитесь, сударь! И перестаньте вести себя как не имеющий чести человек! – после чего вещательница перешла на свой самый неприятный голос, скрипучий, переворачивающий все внутренности: – Опомниться никогда не поздно! И если вы это сделаете сегодня, то ваша судьба изменится к лучшему! Вы, никогда не имевший ребёнка – станете отцом!

От данного пророчества дохнуло могильным холодом и жаром опасности одновременно. Даже принц и его начальник охраны поежились от неприятных ощущений, а уж господина Паломеро и подавно проняло. Он даже побледнел изрядно и стал чуток заикаться:

– А откуда вы знаете о детях?..

Такой детали даже невероятно проинформированный принц не знал. Потому что по собранным данным, развратнику приписывали отцовство не менее чем десятка детей, которые родили бывшие с ним в тесных связях женщины.

Но вошедшая в раж гадалка, крепко сжимающая кофр с шаром, уже и не задумывалась о своих, страшно звучащих словах:

– Мне всё известно в этом мире! Как и то, что смерть тебя при прежнем образе жизни ожидает уже до конца данного года, и что выбор матери своих детей ты обязан сделать немедленно, в течение этого дня!

Жёстко она насела на старого греховодника! Но самое смешное, что того проняло не на шутку. Чуток помотав головой, словно пытаясь сбросить с себя вуаль гипноза, Серхио криво улыбнулся:

– Ладно, давайте и в самом деле покажу доставшееся мне от деда наследство. Прошу за мной… дамы и господа! – и поспешил к лестнице, ведущей на верхние этажи. А дальше его действиями словно руководили мысленные пожелания покупателей. Не остановившись на третьем этаже, где царил жуткий бардак и лежал толстенный слой пыли, он сразу повел гостей и примкнувших к компании двух девиц на чердак. – Осторожней, здесь лестница слишком крутая!

Это он вдруг с ехидной улыбочкой озаботился о тучной гадалке. Но та не осталась в долгу.

– Я, когда потная, и в узких местах проскальзываю. Но что это вы, господин хороший, самое ценное в доме своём на чердак припрятали? Неужели воров опасаетесь?

– Отнюдь! Просто в спальне и в кабинете любимого деда решил сделать музей, и там сейчас ремонт. Вот и пришлось временно перенести вещи в неприкосновенное место.

– Какая проницательная забота! – ёрничала Марга, решив уже окончательно взять процесс покупки в свои руки и осматриваясь на пыльном, полумрачном чердаке. – Итак, что мы здесь имеем?

– Да… в сущности, здесь всё, что вы видите, когда-то принадлежало моему высокочтимому предку, – всё ещё пытался перейти на высокопарный слог старый гуляка.

– Отлично! Тогда я тыкаю, простите, пальцем в любой предмет, и вы мне называете цену. Если клиента она устраивает, наш грузчик складывает купленное в мешок, а мы пишем название и сумму в блокнотах. Вот вам, вот мне! Начали!

Она не только блокнот дала подрастерявшемуся владельцу дома, но и шариковую ручку. После чего ткнула рукой в почерневшее зеркало, обрамлённое рассохшейся, почерневшей рамой:

– Сколько?

– Тысяча двести евро! – огласил продавец, закусывая непроизвольно губу. – Венецианское стекло, примерно пятнадцатый век.

– Хм! Стекло нам не надо, оно не горит. Сколько сама рама?

– Тысяча сто. Ливанский кедр, девятый век.

Пока ещё беззвучно за спинами торгующейся парочки содрогнулись от смеха начальник охраны и одна из девиц лёгкого поведения.

– Ладно, оставим ценные вещи здесь… – покладисто согласилась Марга. – Может, кто и купит, если хозяин доплатит по несколько евро… А вот этот стул сколько?

Колченогий табурет и стулом-то было зазорно назвать, но Серхио с восторгом выдохнул:

– На нём восседал сам Наполеон Бонапарт! Только для вас, мадам… восемьсот евро.

– Поди-ка! – поразилась вещунья и после короткого, притворного раздумья выдала: – Нет, такую роскошь брать нельзя! Сожжём по глупости, так потом от духа великого Наполеона точно не отвяжемся! А-а-а… вот этот веер?