Больше четырех месяцев удивлял так Саид весь Багдад своими подвигами, и вот однажды вечером, возвращаясь домой с турнира, он услышал обрывки какого-то разговора, и голоса говоривших показались ему знакомыми. Прямо перед ним медленно шли четверо мужчин, которые явно о чем-то совещались между собой. Саид осторожно приблизился и уловил, что эти господа говорят на языке племени Селима из пустыни и, похоже, затевают какой-то разбой. Первым желанием Саида было уйти подальше от этих людей, но потом он решил, что, быть может, ему удастся предотвратить какое-то злодейство, и потому даже приблизился еще немного, чтобы лучше слышать, о чем беседуют разбойники.

— Привратник точно сказал — первая улица направо от базара, — сказал один из них. — Сегодня ночью он вместе с великим визирем пойдет этой дорогой.

— Понятно, — отозвался другой. — Великого визиря я не боюсь, он уже старик и вообще особым геройством не отличается, а вот халиф, говорят, прекрасно владеет мечом, и к тому же не верю я, что он разгуливает без телохранителей, наверняка человек десять-двенадцать плетутся за ним в хвосте.

— Да нет, никто его не провожает, — возразил третий. — Все, кто его случайно встречал во время таких обходов, видели, что он всегда ходит только с визирем или со своим первым слугой. Сегодня ночью мы его захватим, но помните — он должен остаться целым и невредимым.

— Лучше всего — набросить на него аркан, — сказал первый. — Убивать его нет смысла, за его тело они дадут нам только малый выкуп, если вообще дадут.

— Тогда встречаемся за час до полуночи!

На том они распрощались и разошлись в разные стороны.

Саид изрядно перепугался, услышав о готовящемся покушении. Он решил, не мешкая, отправиться во дворец халифа и предупредить его о грозящей опасности. Но по дороге ему вспомнились слова доброй феи, которая сказала, что халиф плохо настроен к нему. Вполне может выйти так, что его за подобное предостережение еще поднимут на смех или решат, что он просто хочет таким образом подольститься к повелителю Багдада; вот почему Саид замедлил шаг и решил, что, пожалуй, будет лучше, если он доверится своему доброму мечу и попытается лично спасти халифа от рук злодеев.

Приняв такое решение, Саид не пошел домой к Калум-беку, а устроился на ступеньках мечети и стал ждать наступления ночи. Когда совсем стемнело, он направился к той улице возле базара, о которой говорили разбойники, и спрятался там за выступом одного дома. Не меньше часа простоял Саид так в своем укрытии, как вдруг услышал шаги — два человека медленно приближались к нему, и Саид подумал, что это, наверное, халиф с визирем, но тут один из приближавшихся хлопнул в ладоши, и тотчас две тени появились со стороны базара. Четыре фигуры сошлись ненадолго, пошептались и снова разошлись: три человека спрятались недалеко от Саида, четвертый теперь неспешно прогуливался по улице туда-сюда. Ночь выдалась темной, но тихой, и Саиду пришлось полагаться только на свой тонкий слух.

Минуло еще полчаса, когда со стороны базара донесся звук шагов. Прогуливавшийся разбойник, похоже, тоже их услышал и, проскользнув мимо Саида, поспешил навстречу. Шаги приближались, и Саид уже смог различить во тьме каких-то людей, когда разбойник вдруг хлопнул в ладоши и в тот же миг трое его дружков выскочили из засады. Подвергшиеся нападению прохожие были, судя по всему, вооружены — во всяком случае, Саид услышал звон мечей. Без промедления он вытащил из ножен свой клинок дамасской стали и с криком «смерть врагам великого Гаруна!» ринулся в схватку. Первым же ударом он сразил одного из разбойников, и тот рухнул на землю, тогда он набросился на двух других, пытавшихся отобрать оружие у человека, на которого они уже успели набросить аркан. Недолго думая, Саид рубанул по веревке, но попал по руке разбойника и отхватил ему кисть, тот с диким криком упал на колени. Тогда четвертый из разбойной шайки, сражавшийся со вторым человеком, накинулся на Саида, который был занят другим негодяем, продолжавшим держать аркан. Но пленник с петлей на шее сумел выхватить свой кинжал и всадить его в грудь нападавшему. Последний из оставшихся в живых разбойник, увидев это, бросил свою саблю и кинулся бежать.

Саид недолго оставался в неведении относительно того, кого он спас. Один из тех, на кого посягнули разбойники, тот, что повыше, подошел к нему и сказал:

— Не знаю, чему удивляться больше — этому покушению на мою свободу, а может быть, и жизнь, или неожиданной помощи и чудесному спасению. Как вы узнали, кто я такой? И как вы проведали о том, что замышляют эти люди?

— О повелитель правоверных, ибо я нисколько не сомневаюсь, что это ты! — отвечал Саид. — Сегодня вечером я шел по улице Эль Малек и обратил внимание на идущих передо мною людей, говоривших на чужом наречии — особом тайном языке, который я когда-то изучил. Из их разговора я понял, что они задумали взять тебя в плен, а этого достойного человека, твоего визиря, убить. Поскольку я не успел бы уже тебя предупредить, я решил отправиться к тому месту, где они собирались тебя подкараулить, и в случае чего помочь тебе.

— Благодарю тебя, — сказал Гарун. — Но не стоит нам дольше оставаться тут. Возьми это кольцо и приходи завтра с утра ко мне во дворец. Поговорим тогда спокойно о тебе и о твоем геройстве, решим, чем мне тебя вознаградить за помощь. Пойдем, визирь, здесь небезопасно, не ровен час, разбойники вернутся.

С этими словами халиф надел на палец юноши кольцо и уже собрался было уходить вместе со своим визирем, но тот попросил халифа задержаться ненадолго, поворотился к Саиду и вручил ему увесистый кошель, чем немало его изумил.

— Молодой человек, — молвил визирь. — Мой повелитель, халиф, может возвысить тебя по своему усмотрению, он может даже назначить тебя моим преемником, я же мало что могу, но что могу — предпочитаю делать сегодня и не перекладывать на завтра. Поэтому прошу тебя принять этот кошель, но не думай, что только этим искупается моя благодарность. Ты смело можешь приходить ко мне всякий раз, как только у тебя появится какое-нибудь особое желание.

Опьянев от счастья, Саид полетел домой. Но там его ничего хорошего не ждало. Калум-бек сначала рассердился на его долгое отсутствие, а потом забеспокоился — ему совсем не улыбалось потерять красавца-зазывалу. Вот почему он встретил своего слугу громкой бранью и разбушевался не на шутку. Но Саид, успевший по дороге заглянуть в кошель и обнаруживший в нем целую гору золотых монет, которых, как он решил, ему должно с лихвой хватить на путешествие домой и без милостей халифа, каковой наверняка не поскупится и отблагодарит его не менее щедро, чем визирь, — Саид не остался в долгу перед разошедшимся купцом и тут же заявил ему без обиняков, что не намерен больше оставаться в его доме ни на час. Сначала Калум-бек изрядно перепугался, но потом расхохотался и ехидно сказал:

— Да куда ты денешься от меня, нищий бродяга? Кому ты нужен, бездельник? Кто тебя накормит, кто даст кров?

— А это не вашего ума дело, господин Калум-бек! — отрезал Саид. — Счастливо оставаться! Больше вы меня никогда не увидите!

Сказав так, Саид поспешил прочь, Калум-бек же смотрел ему вслед, остолбенев от изумления. На другое утро, обдумав все хорошенько, он разослал своих посыльных во все концы, чтобы те нашли беглеца. Искали они его искали, но все было напрасно, пока наконец не явился один, который сказал, что, дескать, видел, как Саид-зазывала вышел из мечети и направился в один из караван-сараев. Вот только выглядел он совсем по-другому, рассказал посыльный, — в нарядном платье, при сабле и кинжале, а на голове — богатый тюрбан.