— Что? — ошарашенно спросил он, а затем снова его лицо искривилось гневом. — Это ничего не меняет. Она каждый день будет в опасности.

— Я буду стараться защищать ее. Я… буду хранить ее бережнее и лучше всех сокровищ мира. Она для меня — все.

— Тогда ты заберешь у нее свободу! Запрешь ее во дворце, в своих покоях! Ну уж нет!

Шафран сделал рывок, призвал звериную сущность, которой овладел во время ритуала соединения со зверем и обездвижил Лоуренса. Он зарычал на него:

— Слушай сюда, я люблю Николетт. Она — моя судьба. И ты меня не остановишь. Я дам ей все, чего она пожелает. Свободу, защиту, любовь, заботу, уважение. Я буду всегда рядом с ней и никогда ее не предам. Мне не нужны другие женщины, их никогда не будет. Мое сердце всецело отдано ей. И я покину этот город без нее только если она сама скажет мне, что я ей не нужен. И мне плевать, что ты думаешь об этом! Я могу тебе только гарантировать, что я буду делать все для ее счастья.

Лоуренс молча смотрел в зеленые светящиеся глаза короля Кароса, а затем его уголок губ дернулся в улыбке. Прямо как у сестры.

— Ладно. А то первый раз ты мямлил. Я не мог отдать сестру человеку, который меня боится. У нее характер тоже не сахар, несмотря на количество поглощаемого ею сладкого. Но… — он блеснул угрожающе синими глазами, такими же синими как у Николетт. — Если ты ее обидишь, я не посмотрю ни на твои регалии, ни на отношения между нашими странами. Я приду… и ты будешь молить о пощаде.

— Она — моя, — прорычал Шафран. — И я никогда ее не обижу. Я тебе обещаю.

Лоуренс ослабил хватку, король за ним тоже.

— Она читала дневник Норвеса? — спросил Шафран.

— Нет, кажется. Но… твой подарок она все еще носит.

— А ты читал, да?

— Да, — кивнул Лоуренс. — Поэтому… иду на уступки. Забирай ее.

— Если она согласиться.

Брат Николетт слегка улыбнулся, загадочно моргнул и пожал плечами.

— Она сегодня в Гильдии.

Шафран договорился с Рейни, чтоб та устроила встречу в баре и отправился к Николетт. Чего он точно не ожидал, так это, что на него выльют напиток. Но разве он мог подумать, что встреча будет спокойная и предсказуемая. Нет. Только не с ней.

***

Николетт

Я тяжело дышала, впиваясь в него взглядом. Он…тут. Здесь! В Нуринии! В баре моем любимом. Так легко спрашивает о каком-то коктейле дурацком?

Я молча сунула ему салфетки протереть лицо, он аккуратными движениями и вытирал красную жидкость с лица и рук. На одежду не попало. Смотрел на меня осторожно, как на дикого зверя.

Моя губа задрожала. Он все понял. И прижал к себе, я уткнулась носом ему в грудь и почувствовала, как по щекам потекли слезы. Шафран поцеловал меня в волосы и погладил по спине. Бормотал что-то нежное, ласковое, вроде как «моя» и «я рядом». Я пальцами одной руки сжимала его рубашку, другой просто трогала его грудь и плечо, пытаясь поверить, что он реален.

— Пить будете что-то? — раздался осторожный голос Даниэля.

— Нет, — хрипло ответила я.

— Уверена? — спросил Шафран, пощекотав мне ухо дыханием. — Я вроде как однажды сказал тебе, что мы вместе сходим в бар.

— Я вообще жду…

— Рейни. Я знаю. Она не придет. Это я договорился.

Я отстранилась от него, промокнула глаза салфеткой как ни в чем не бывало и улыбнулась бармену.

— Две «Буйных вишни», малыш, — сказала я с ослепительной улыбкой.

Шафран даже не дернул глазом, он спокойно улыбнулся и протянул ко мне руку, погладил по тыльной стороне ладони.

— Расскажешь про испытание? — спросила я.

— Это то, что ты сейчас хочешь услышать?

— Да.

Он рассказал мне о том, как попал наблюдателем в прошлое, повидал Дикое царство и узнал о проведении ритуала связи души человека и духа зверя. Теперь Кабаски — его спутник. Он поведал, как встретился с духом Сафииром, как отыскал дух Кабаски и много тренировался с ним. Для нас прошло пять-шесть дней, а для него десять недель. Неудивительно, что он вернулся немного другим. Более сильным. Во всех смыслах. Он даже сказал, что если бы не знал моего адреса, то все равно бы нашел меня по запаху. Внутри меня что-то перевернулось от этих слов, от чего захотелось залезть к нему на колени. Но я лишь посмеялась.

— Идем? — спросила я, показав на выход.

— Идем.

Он расплатился и взял меня за руку, а я повела его к выходу из бара. Мы так и шли по улице. Он следовал, куда бы я его не вела. Не задавал вопросов, просто шел за мной, иногда рассказывая какие-то новости из дворца и поглядывая на мои голые ноги жарким взглядом.

— Герберт спрашивает о тебе.

— Какой интересный поворот событий! — закатила я глаза.

— Он скучает. И не только он, — добавил Шафран чуть тише.

Мы поднялись ко мне в квартиру, я открыла дверь.

— Вот тут я живу, — сказала я и включила свет.

— Да, я уже тут побывал.

Я осмотрела валяющиеся кинжалы и подняла вопросительно бровь.

— Твой брат… похож на тебя, — с улыбкой ответил он.

— Родная кровь. Надо отдать ему дневник Норвеса.

— Не хочешь его прочитать?

— Зачем?

— Последнюю страницу.

Я закусила губу и робко посмотрела на короля. Ладно. Я взяла дневник и открыла его, отлистала до последней страницы. Там лежало старое письмо.

— Это написала Лара, Норвесу. Он был ее дядей.

— Мы, что, родственники? — пошутила я. — Какой кошмар!

— Это было пять веков назад, если не больше. Нет, конечно! Уже не родственники.

Я присела на подлокотник дивана и открыла письмо.

«Дорогой мой дядюшка!

В Хэлии все прекрасно. Хотя некоторые правила мне все еще кажутся дикими. Казалось бы, из Дикого царства тут вроде я. Мне говорят, что светить голыми запястьями неприлично! Мне плевать. Я не боюсь предрассудков. Джессамин говорит, что я могу делать все, что захочу. Он поддерживает меня, и за счет этого я держусь. Хотя, быть королевой не просто, если честно.

Я рада, что ты вернулся с Севера. Но я скорблю вместе с тобой, что там уже нет Северных земель, той родины откуда пришли моя бабушка и твоя мать. Надеюсь, что ты будешь счастлив. Очень милое название города, где ты поселился — Лерон. Джессамин говорит, что он очень быстро развивается и возможно скоро начнет присоединять к себе близ лежащие города и может стать целым государством.

Кстати, бабушка