Я просыпаюсь раньше Матвея и просто рассматриваю его лицо в полутьме, гладя кончиками пальцев волосы. Он не идеальный, но в нем есть что-то такое, что заставляет меня считать его лучшим. И если раньше во мне жили отголоски страха, который вызвал во мне неведомый Поклонник, то теперь я окончательно от него излечилась. Любовь сильнее страха.

На улице, кажется, дует ветер, и в домике довольно прохладно, но я нежусь под одним одеялом с Матвеем и наслаждаюсь теплом его тела. Когда он открывает глаза, я тотчас делаю вид, что сплю, а сама наблюдаю за ним сквозь ресницы. Какое-то время он рассматривает меня, убирает прядку со щеки, поправляет одеяло. Потом встает – я снова вижу шрамы на его теле – и одевается. Он уходит, а я остаюсь одна, довольная и ослепленная своей любовью. Все слишком прекрасно, чтобы быть правдой.

Я одеваюсь и спускаюсь по лестнице в гостиную. Матвей стоит внизу с пистолетом в руках и задумчиво его разглядывает. Тем самым пистолетом, который я однажды уже у него видела.

– Зачем он тебе? – удивленно спрашиваю я.

Его плечи дергаются, и он резко поворачивается, инстинктивно спрятав пистолет за спину.

– И тебе доброе утро, принцесса, – хмуро говорит Матвей.

Я обнимаю его, зеваю и повторяю вопрос:

– Зачем тебе пистолет?

– Для защиты, – нехотя отвечает он.

– От кого? – не отстаю я.

– От людей. Мало ли кто здесь встретится. – Голос Матвея становится отстраненным.

– А ты смог бы выстрелить в человека? – спрашиваю я.

– Да.

– А можно я подержу пистолет?

– Нет.

– Почему ты такой сердитый? – Я заглядываю в его глаза и пытаюсь понять, что опять не так.

– Потому что всю ночь ты закидывала на меня ноги, – ворчит Матвей, пряча оружие, – и отбирала у меня одеяло.

– Что-то я такого не помню, – снова зеваю я.

– Зато помню я, – усмехается он. – А еще я голодный, как волк. Собирайся, и пойдем есть. Иначе я съем тебя.

После завтрака мы хотим погулять, но погода, вчера сухая и ясная, меняется. С моря приползают тяжелые свинцовые тучи, идет дождь, волны становятся большими и хлесткими. Мы остаемся в домике. Я рисую, глядя на потемневшую воду через панорамное окно, а Матвей сидит рядом и наблюдает за мной, как преданный пес за своей хозяйкой.

Мы уезжаем после обеда – нас ждет джет. Мне не хочется прощаться с северным морем, не хочется его отпускать, но я должна это сделать. «Еще вернусь», обещаю я, глядя на свинцовое море, чьи волны становятся будто пластмассовыми. И мне кажется, я снова слышу его дыхание.

* * *

Матвей внимательно наблюдает за Ангелиной. За тем, как она рисует, за каждым ее движением, за одухотворенным выражением лица, за тем, как влюбленно она смотрит на бушующее море. Она прекрасна. Живет своими красками и кистями и видит то, что заметит далеко не каждый. Ангелина рисует дождливое море, над которым хмурится небо, а в этом море – маленькую лодку с мужчиной и женщиной.

Она действительно особенная. Не такая, как те, которых он встречал раньше. Даже не такая, как Яна, которую Матвей считал одной из лучших девушек. Он действительно думал, что любит ее, и действительно испытывал к ней сильные чувства, но между ними никогда так не искрило, как между ним и Ангелиной. Они ведь даже не спали вместе, а он с ума по ней сходит. И он не смог ее убить.

Телефон вибрирует – приходит новое сообщение.

Ниже идут ссылка и фотографии парня и девушки.

На первом фото – Ангелина. Она сидит на лавочке в парке, вытянув ноги, обтянутые джинсами, и светло улыбается; ее карамельные волосы заколоты в высокий хвост, рассыпавшийся по плечам.

На втором – Матвей. Он стоит рядом со своей машиной с независимым видом. Черный костюм, черное пальто, черные глаза. Даймоны не узнают, что это один из них.

На третьем снимке они вместе. Целуются около ее дома. Одна его рука – на ее тонкой талии. Второй Матвей придерживает Ангелину за подбородок.

Матвей рассматривает это фото мрачно, с затаенной ненавистью. И резко вырубает телефон. Те, кто поставит на месть, проиграют. Он влюбил ее в себя, но убить Ангелину не сможет. А ведь специально привез ее в это место, заранее все спланировал.

«Мы спустились вниз, ее накрыла волна и унесла в море. Я ничего не мог поделать». «Она оступилась и упала со скалы вниз, прямо в море». «Ночью она ушла к морю, хотя я говорил ей, что это опасно, и больше не вернулась».

Море могло бы надежно скрыть его тайну, и месть была бы совершена, торжествуя над несправедливостью. Однако Матвей не смог столкнуть Ангелину, когда подвернулся удобный момент. Когда она стояла к нему спиной и ни о чем не подозревала. Когда ее спина была такой беззащитной.

Матвей стоял позади, стиснув зубы, и его демон убивал ангела, шепча, что нужно убить Ангелину. Ангел исходил кровавой пеной, его крылья с треском ломались, но он не сдавался.

Матвей не смог решиться на это. Не смог даже пальцем тронуть убийцу брата. Даже достал от отчаяния пистолет – решил, может быть, он поможет? Может быть, выстрелить – и дело сделано? А ее тело никто никогда не найдет, море не выдает секретов. Не смог. Стоял, словно обездвиженный. И не смог. А потом Ангелина сказала, не оборачиваясь, что любит его, и он опустил руки. Понял: что угодно, только не убийство. Спрятал пистолет, подошел и крепко обнял.

Когда-то Матвей представлял ее смерть во всех подробностях. Он убивает ее и, перед тем как она навечно закроет глаза, говорит, что это месть за его брата, Андрея, с которым она когда-то играла. Которого она влюбила в себя и цинично убила, вынудив прыгнуть с крыши. Только тогда, когда обнимал Ангелину, вдруг понял: ее смерть не принесет ему облегчения. Месть не вернет ушедших отца и брата, не вернет матери здоровья, не подарит ему счастья.

Все это дошло до Матвея внезапно и так отчетливо, что он понял, каким слабаком был все это время. И принял решение. Он уничтожит Розу, но Ангелину не тронет. Без нее смысла в жизни не будет. А на обратном пути они увидели северное сияние, про которое он совершенно забыл. Это было словно наградой за то, чего он не сделал.

Глядя на зелено-розовые причудливые переливы, заполнившие небо, Матвей вдруг подумал, что это знак от брата. Что сейчас он принял правильное решение. Ведь северное сияние – это время мертвых. А он должен жить. Глядя на рисующую Ангелину, Матвей принимает решение все ей рассказать. Розу они уничтожат вместе.

Когда мы возвращаемся, кажется, что Москва утопает в дождях, как в слезах. Пасмурно, всюду лужи, небо серое, словно измятая вата. Однако, несмотря на непогоду, у меня хорошее настроение. Эти выходные были волшебными. Единственное, что меня огорчает, так это то, что мы не сняли северное сияние на камеру – завороженные небесным представлением, просто забыли об этом. Однако Матвей утешает меня, говорит, что мы еще вернемся за ним. И я ему снова верю. Мне кажется, что после поездки мы стали ближе – между нами протянулась особая нить, соединившая наши души. А еще мы оба пропахли морем и солью.