– Я слышала это своими ушами! – сказала Зойка.

– Я тоже, – дружно поддакнули Горин и Смеловский.

Я вопросительно посмотрела на Дениса.

– Мне ты тоже звонила, но я не стал об этом говорить, – признался он.

– Великодушный ты мой! – растрогалась я. – Готов любить меня не только беленькой, но и черненькой, то есть сумасшедшенькой!

– Я тоже готов! – заявил Макс.

– Вот именно! – Я посмотрела на него исподлобья и мрачно сказала:

– Убила бы тебя!

– Вот-вот, именно так ты и говорила по телефону! – встрепенулся Горин.

– Это не я говорила! – я помотала головой. – Вернее, я, но не по телефону и не вам!

– Ничего не понимаю! – растерялась Зоя.

– А все очень просто! – сказала я. – Один человек имеет привычку коллекционировать хохмы…

При слове «коллекционировать» все дружно посмотрели на Микки.

– Это не я! – отбился он. – Цукерманы – семейство с традициями, мы коллекционируем только ценности.

– Это не он, – подтвердила я. – Это Макс!

Все взгляды устремились на Смеловского.

– Когда Максим работал в школе, он собирал комичные выдержки из школьных сочинений, – напомнила я. – А когда он стал работать на телевидении, то начал коллекционировать смешные видеокадры – как в передаче «Сам себе режиссер» – и забавные звукозаписи. Знаете, как уморительно иной раз ошибаются телевизионные дикторы?

– Ой, я помню один такой прикол! – захохотал Зяма. – Умереть – не встать! Барышня из программы новостей хотела сказать, что кто-то там попал в плен к чеченцам, но оговорилась и ляпнула: «В член к пипенцам!» Клянусь, я слышал своими ушами!

– Думаю, у Макса в коллекции немало таких перлов, – предположила я. – В частности, Максим наверняка сохранил мою собственную ужасно неудачную начитку. Помнится, это был длинный и совершенно непроизносимый текст к рекламному видеоролику, который заказал нашему агентству «МБС» какой-то на диво тупой и упрямый заказчик. А наш Бронич решил сэкономить на услугах профессионального диктора и отправил на телевидение меня.

– А, помню! – оживилась Зоя. – Это была реклама каких-то хитрых компьютерных и телефонных прибамбасов от Центра новых технологий! Там были ужасно трудные слова!

– Типа «герметизированная муфта многопарного кабеля типа Тэ Пэ», – припомнила я. – Отдельные фразы я затвердила наизусть, потому что читала минутный текст часа два, все никак не могла выговорить его без ошибок. Монтажер за компьютером уже осип от хохота, а я все путалась в потенциалах сопротивления и распределительных коробках двустороннего доступа. В конце концов я совершенно озверела и начала в полный голос костерить автора дебильного текста, забыв про включенный микрофон.

– Ты не представляешь, какая смешная запись получилась! – смахнул слезинку беззвучно хохочущий Макс. – Ребята в студии прослушивают ее в минуты уныния и душевного упадка, чтобы поднять настроение!

– А ты решил с помощью этой записи повысить свои шансы в борьбе за мою руку! – обличила его я. – С помощью тех самых ребят в студии ты смонтировал короткую версию моего ругательного монолога, записал ее на диктофон и начал прокручивать по телефону своим потенциальным конкурентам – моим кавалерам! Надеялся, что они испугаются и бросятся врассыпную от опасной сумасшедшей!

– Гениально! – восхитился Микки Цукерман, посмотрев на Макса с новым интересом. – Какая подкупающая настойчивость! Скажите, дружочек, а вас интересуют только женщины?

– И то не все! – быстро ответил Макс.

– Но, Максик, как ты мог так поступить! Это же было очень жестоко по отношению к бедной Инночке! – покачала головой Зоя.

– К бедной Инночке были жестоки и другие люди! – обиженно сказала я. – У Макса были сообщники, которые исправно сообщали ему имена и телефоны тех мужчин, с которыми, как им казалось, у меня могли случиться особые личные отношения.

– И кто эти негодяи? – выпятив грудь, грозно спросил подвыпивший Зяма. – Скажи мне, сестра, как своему старшему брату и естественному защитнику!

– Сначала я подумала, что это Зойка, – призналась я. – Ей, как подружке, я частенько выбалтывала свои сердечные тайны, она видела карточку с номером Дениса и слышала мой разговор с Броничем.

– Я?! – Зойка обиделась до слез. – Да я бы никогда!

– Я знаю, знаю, что это не ты! – я поспешила успокоить расстроенную приятельницу.

– Имя, сестра, имя! – шумно упорствовал негодующий брат и защитник.

– Имена? Пожалуйста! Их зовут Боря и Бася. Это наши с тобой дорогие и любимые папочка и мамочка! Они бессовестно подслушивали мои телефонные разговоры с параллельного аппарата или попросту под дверью, а потом докладывали все Максу!

– Ничего они мне не докладывали! – возразил Максим. – Варвара Петровна сама звонила твоим кавалерам, диктофон с записью я отдал ей!

– И вообще, это был наш общий с Максиком план, – вынужденно призналась мамуля.

– А я говорил, что Индюшечке это не понравится! – пробормотал папуля.

– Ей все понравилось бы после свадьбы! – запальчиво объявил Максим. – Черт побери, я уже устал дожидаться, когда эта капризная и переборчивая девица поймет, что лучшего мужа, чем я, ей не найти!

– Это почему же? – воинственно развернул широкие плечи Денис.

– Деточка, мы хотели, как лучше! Прости! – покаянно вздохнула мамуля.

– Ладно, я вас прощаю! – великодушно сказала я. – Только пообещайте больше никогда так не делать и сдайте диктофон с дурацкой записью!

– Боря, принеси машинку! – повелела мамуля. – Она лежит в бельевом шкафу под стопкой чистых наволочек.

Папа сбегал в мамину комнату и принес диктофон. Я включила его и с интересом прослушала запись. Вот уж никогда не думала, что умею так здорово ругаться и так убедительно угрожать!

– А Бронича вы напугали совершенно напрасно, – сказала я мамуле. – Я ведь кричала ему про любовь только для того, чтобы проверить свои подозрения. И Хомкину можно было не звонить, ведь мы с ним и так уже порвали всякие отношения…

Перебив меня, требовательно звякнул телефон на журнальном столике. Мамуля, которая сидела к аппарату ближе всех, сняла трубку и сказала:

– Алло!

Потом она прикрыла микрофон ладошкой и шепотом сказала:

– Ну вот, помяни черта – и он появится! Это Хомкин!

Я перегнулась через стол и приложила ухо к трубке, которую мамуля держала в вытянутой руке.

– Инночка, дорогая! – нежно пророкотал некогда приятный мне голос. – Ты меня слышишь?

– Слышу, слышу, – небрежно ответила я.

– Милая, я понял, что был не прав! – заявил Хомкин. – Прости мне мою ошибку, и давай помиримся!