– В самый раз, – Петька и не думает смущаться. Он поднимается с корточек, отряхивает руки, едва взглянув на брата своей девушки. – Тебя, Воропаев, забыл спросить, что мне делать.

Это звучит неожиданно резко для людей вхожих в одну семью, и мы с Дашкой переглядываемся.

– Вот и напрасно забыл, – отзывается Сергей. Он подошел не один, с друзьями, и те с любопытством наблюдают за разговором. – Одна из этих девчонок меня очень интересует. Всегда интересовала. Правда, Настя? Вот я и решил помочь.

На мне футболка, шорты и кроссовки, волосы убраны в низкий хвост, и блондин задерживает взгляд на моих голых ногах. Присвистывает одобрительно.

– Недурно выглядишь, детка. Хотел бы я увидеть тебя в купальнике. Думаешь, мне повезет сегодня?

– Сергей, перестань, – мне неудобно, и я краснею, хотя одежда вполне прилично все прикрывает. Однако смех парней говорит о другом. – Если это шутка, то весьма неудачная.

На берегу этим теплым днем много полураздетых девушек. Кто-то уже плещется и визжит в реке или просто подставил плечи заходящим солнечным лучам… Если я даже и решу остаться в купальнике, я даю себе слово больше не смущаться Воропаева. Не тогда, когда тень школы осталась в прошлом, а мы все повзрослели. Надеюсь, что повзрослели.

– Извини, Настя. Хотел тебя рассмешить. Ты всегда такая серьезная.

– Неправда. Не всегда и не со всеми.

– Ребята, спасибо, конечно, что пришли помочь, но мы, как видите, уже сами справились!

Верная Дашка. Выступила вперед, уперла руки в бока и смотрит с улыбкой. Как будто и не ходила, словно воды в рот набрала.

– Девчонки! – машет рукой соседкам, которые с интересом поглядывают в сторону компании Воропаева. – Вам помощь не нужна? У нас тут мужская сила без дела простаивает – налетайте!.. А нам, мальчики, с Настей поговорить надо. Переодеться, сумки разложить. Ну, пока, еще увидимся! – затягивает меня за руку в палатку и запросто задергивает брезентовый полог перед носом блондина. – Вот же бабуины недоделанные! Чего пристали!

– И Петька?

Дашка молчит. Садится на пол, отворачивается. Смотрит с грустью в окно на удаляющуюся спину Збруева.

– И Петька, – так тяжело вздыхает, что я не могу ей не возразить:

– А мне почему-то кажется, что ты так совсем не думаешь.

Мы расстилаем спальные мешки, разбираем вещи и продукты. Воропаев с друзьями ушел, и мы снова выбираемся из палатки. Щебечем с соседками, все вместе знакомимся с ребятами-физтеховцами, расположившимися неподалеку целой группой на три палатки, и обещаем вечером собраться на шашлык.

– Держите, мальчики, вот вам напитки, мясо, хлеб – наша доля, а мы пошли ветки для большого костра собирать!

Позже на берегу начнется молодежная вечеринка – с конкурсами и песнями под гитару, солнце медленно ползет к горизонту, народ из города все прибывает, и активисты университета скликают в рупор всех неравнодушных помочь натаскать сучья для благого дела.

Это интересно и ничуть не скучно. Через полчаса мы с Кузнецовой снова хохочем над анекдотом, который нам рассказывает незнакомый паренек, позабыв обо всех личных горестях, сгружаем на берег длинные сучковатые ветки и снова уходим в лес шумной толпой…

– Давай, Дашка, давай! Я в тебя верю!

Время вечера и конкурсов началось. Берег шумит от количества студентов, и неважно, что мы с разных факультетов, а переживать желательно за свой. Кузнецова в большом круге в компании девчонок танцует ламбаду, затем зажигает сальсу, и я всей душой болею за подругу.

– Ура! – кричу, вместе с другими студентами поднимая руки, когда она выигрывает приз – красное яблоко – и со смехом бросает его в толпу.

– Господи, теперь бы отдышаться! На целый год стыда набралась! И зачем только Брагин меня вытащил… Убью Борьку! Вот только поймаю в университете, все вспомню!

– Перестать, Дашка! Это было незабываемо! – и я говорю чистую правду. Вот и Петька улыбается с другой стороны круга, глядя на раскрасневшуюся девушку.

Дальше конкурс на «Самые ласковые руки». Вызвавшимся парням завязывают глаза, но прежде показывают красивую девушку и предлагают по очереди аккуратно надеть ей на ногу чулок и подвязку. В самый последний момент вместо девчонки в круг выпрыгивает худощавый паренек, и мы хохочем до ломоты в животе, глядя, как студенты с завязанными глазами усердно стараются угодить «даме», заигрывая с ней и улыбаясь.

Вечер щедрый на идеи и веселье, и вот уже ведущий, превратившись в режиссера, объясняет трем студентам, что снимает кино, и просит показать звуками и жестами, как взлетает реактивный самолет. Поблагодарив участников, замедляет «съемку» и просит изобразить взлет медленнее. Еще медленнее. Еще…

– Спасибо за внимание! Вы смотрели шоу «Ржавые роботы»! На свалку всех! На свалку! – кричит голосом Жириновского, когда один из парней со звуком, похожим на мычание, падает носом в песок и продолжает «заходить на посадку».

Я тоже приношу очки своему факультету, неожиданно выиграв соревнование в дартс среди девчонок. Дашка визжит и прыгает, обнимает меня за шею, обещая гордиться подругой до конца своих дней, а Борька искренне удивляется меткому попаданию в яблочко и выбитым пятидесяти очкам.

– Я тоже так хочу, Матвеева! Там что, в твоей Франции, всех учат так метко бросать дротики?

– Нет. Только тех, кто живет в квартире с соседом, у которого море увлечений, и дартс – одно из них.

Давно я так не веселилась. Мы спускаемся с подругой к реке, чтобы намочить ноги и просто побродить по воде. Поболтать о своем, пока другие купаются, невзирая на опускающуюся прохладу вечера. Где-то за палатками слышится рев мотоциклов – подъезжают опоздавшие. К небу тянутся костерки, пахнет древесным дымком и шашлыками. Из лесу ни с чем возвращаются следопыты. Они выясняют положение дел и с новым рвением уносятся на поиски Пропавшего студента, и Борька Брагин уносится с ними. Дашка вдруг разом смущается, когда ее рука оказывается в ладони незаметно подошедшего к нам Петьки.

– Пойдем, Кузнецова, вспомним школу.

Уже заметно смерклось, и на берегу разжигают первый из двух больших костров. Збруев не просто так приглашает Дашку подойти к кругу. Несколько пар собираются принять участие в конкурсе «Последний танец» и на песке расстилают платки. Каждой паре предстоит танцевать на своем, но с новым танцем платки складывают вдвое, потом в четверо, усложняя танцующим задачу, пока платок не остается размером с тетрадную страничку и вдвоем на нем не устоять…

– Дурачок, – ворчит красная как помидор Дашка, когда возвращается. – Я думала, Збруев меня уронит, я ж тяжелая, не то что его бледная немощь. А он все держал и держал… Настя, – вдруг всхлипывает носом, – если бы ты знала, как мне плохо. И зачем я только сюда приехала?

– Хочешь, уедем? Прямо сейчас!

– Нет, не хочу. Теперь уже все равно поздно. Для всего поздно. Ты оставайся, я скоро вернусь. Так выпить хочется, хоть волком вой! Наедине, извини, не то разревусь.