Глупо чувствовать себя слабой, но слезы все-таки срываются с ресниц. Тихие и беззвучные.

– Настя…

– Где-то здесь на берегу моя обувь. Мне холодно, и я хочу уйти.

Отпустил. Пошел следом. Вновь коснулся плеча, но отдернул руку. Вот и хорошо. Я подхожу к воде, нахожу кроссовки и обуваюсь. Прогоняю дрожь, пробежавшую по телу под мокрой футболкой. Говорю, избегая на него смотреть.

– Тебе тоже нужно одеться. Уже вечер и дует с реки. Замерзнешь…

– То, что мне сейчас нужно, – это с тобой поговорить, – он вновь оказывается передо мной. – Мы уже не дети, чтобы и дальше прятаться за закрытой дверью, не способные найти те самые слова. Настя, ты никогда не умела играть и была настоящей. Я знаю: ты чувствуешь то же, что и я!

Тело дрожит от перенесенных эмоций, а губы помнят и все еще ждут продолжения. Я боюсь сама потянуться к нему и не отпустить, боюсь разбиться о свое желание, отдавшись ему с головой, но нахожу в себе силы повернуться и посмотреть в серые, такие темные от ожидания глаза.

– И что же ты чувствуешь, Стас? Что? Когда приводишь девушку в дом, не обещая себя? Когда провожаешь, легко одалживая ей футболку, не стесняясь того, как сильно от вас пахнет сексом и удовольствием? Когда запросто обнимаешь, трогая сам и позволяя касаться тебя чужим рукам?.. Я не прячусь. Ты прав, я чувствую то же самое. Все сложно. Настолько сложно, что я не уверена, какой путь будет легче – к тебе или от тебя. Однажды ты уже получил ответ.

– Настя…

– Даже если ты скажешь – я все равно не поверю! Не поверю, слышишь! Замолчи!

И снова трудно дышать. Нам обоим трудно. Будто чья-то рука сдавила грудь, не позволяя вздохнуть.

Стас стоит раздетый и взволнованный, сдерживая себя. Я вижу надпись на его груди, похожую на татуировку, но здесь слишком темно, чтобы разобрать. Да и не до того сейчас. Кто-то зовет его. Мужские, женские голоса…

Откуда ему знать, о чем я думаю? Но он отвечает:

– Я не врал. Мне плевать на них. Для меня важна только ты.

Только ты. Так правдиво и так больно.

Это все намного сильнее меня, и я ухожу. Если бы могла – убежала, но ноги вязнут в песке, а плечи дрожат, и я обхватываю их руками.

Уже стемнело, и разожженные множественные костры и группки молодежи вокруг скрывают палатки. Я вдруг пугаюсь того, что не смогу отыскать в этом ожившем лесу наш с Дашкой брезентовый домик. Что не смогу найти подругу. Где она? Что с ней? Догнал ли ее Збруев? Ведь парень совсем необязательно мог пойти за ней. Бреду, оглядываясь, среди деревьев и веселых компаний, надеясь разыскать девушку…

Стас догоняет меня. Он надел футболку и джинсы, а куртку набрасывает мне на плечи. Холодную, с берега, не сохранившую тепла хозяина.

– Оставь, прошу тебя, – запахивает ее на моей груди, и у меня нет сил ему возразить.

Дашка у воды. Не одна, с Петькой. Видны только силуэты, нечеткий абрис фигур на фоне мерцающей в раздробленной речной глади луны, но я догадываюсь, что это мои друзья, услышав знакомый голос.

Они не рядом, совсем нет. Петька сидит, а подруга стоит. Чуть в стороне от парня, плачет. Негромко, но мое сердце сейчас способно услышать тысячи несчастных сердец и тут же отзывается уколом сочувствия к чужой боли.

– Петька! Петечка, не прощай! Я не заслужила, не прощай меня! Я так сильно тебя обидела! Если бы ты знал, как жалею о том дне, о своей глупости! Как хочу, чтобы ты был счастлив! Петечка…

Да что же это за вечер такой! Словно испытание!

Я снова ухожу. Почти бегу от берега, мечусь между машинами и деревьями, отыскивая палатку. Соседки встречают меня у костра в шумной компании парней-физтеховцев, окруженные смехом, веселым флиртом и запахами шашлыка. Настойчиво приглашают присоединиться. И я сажусь рядом, чтобы согреться. Не отказываюсь, когда одна из девчонок сует мне в руки чашку с горячим чаем.

Я не зову Стаса и не прошу остаться, однако он сам подходит к костру и садится в круг, как раз напротив меня. Здоровается с парнями сухо и натянуто, но они все равно принимают его приветливо. Девчонки кокетливо смеются и просят гостя рассказать анекдот… Он не слышит их. Я не слышу их. Мы снова смотрим друг на друга, только на этот раз между нами пляшет пламя костра. Молчаливое пламя костра, который медленно прогорает, наконец разводя по палаткам уставшую молодежь.

Я ухожу одной из первых, сняв с себя куртку и вернув ее Стасу на колени.

– Спасибо.

То ли дремлю, а то ли гляжу в матерчатый свод, забравшись в спальный мешок – не понять. Где-то бренчат гитары, слышится песня и смех… Вряд ли прошло много времени, когда я встаю, отодвигаю закрывающий вход полог и выглядываю из палатки.

У костра еще кто-то есть. Тот, кто поддерживает огонь и беседу, но нет Стаса. Ушел, понимаю я. Все-таки ушел. Тяжело выдохнув в ночь, собираюсь задернуть полог, когда вздрагиваю от вида темной фигуры, привалившейся к стволу осины в трех шагах от меня. Совсем не там, где все еще продолжается ночная жизнь.

– Не пугайся, Эльф, это я, – спокойно и чуть слышно.

– Стас? Но… ты не можешь здесь сидеть всю ночь.

– Почему? – удивляется он, не глядя в мою сторону. – Очень даже могу.

– Нет, не можешь.

– Настя, – парень отпускает тихий смешок, – и когда ты стала такой упрямицей? Иди спать, со мной ничего не случится.

– Со мной тоже, – возражаю я. – Здесь много твоих друзей, не может быть, чтобы тебе негде было переночевать.

– Так и есть.

– И? – осторожно спрашиваю, все дальше высовывая нос.

– Спокойной ночи, Эльф. Спи, я останусь.

Легко сказать. Стас давно не мальчишка и вправе сам решать, где и с кем ему проводить эту самую ночь. Я повторяю это себе много раз, скрывшись в палатке, но уснуть все равно не получается.

Я набрасываю кофту и выхожу. Сажусь рядом с ним на обломок сухого ствола, запахивая ее на груди. Звук в лесу стоит неповторимый. В отдалении слышны голоса неугомонных студентов, стрекот сверчков, кваканье лягушек в реке…

– А Дашки все нет, – получается сказать тоскливо и как-то обреченно. – Как думаешь, у них с Петькой все хорошо?

– Иди сюда, – Стас вдруг притягивает меня к себе, укрывая курткой. – Замерзнешь. Я думаю: они сами во всем разберутся.

И все. И снова тишина, в который мы сидим бок о бок, и я вновь боюсь дышать. Даже на мотоцикле я не была к нему ближе.

– Нет, лучше так. От земли тоже холодно, – он поднимает меня, усаживая к себе на колени. – Извини, не сдержался, но тебе так точно будет теплее, а мне легче.

– Или не легче, – горько смеется, уткнувшись носом в мою шею. Осторожно опускает ладонь под курткой на спину. Забирается пальцами выше. – Эльф, я от тебя схожу с ума. Всегда сходил. Когда ты так близко, не могу не трогать. Я отпущу тебя спать, только скажи. У тебя есть власть надо мной, я хочу, чтобы ты об этом знала.