– Что произошло? – спросил Толик.

– У меня был обыск, – ответил Архивариус. – Агенты. Пришли, все перевернули, разбили все компьютеры, повырывали из них носители информации и ушли. Так ничего и не сказав мне…

– Но… Зачем они это сделали? Они что-то искали?

– Не знаю… Одно они сделали наверняка: Архивариуса в Игре больше нет. Видимо, потому, что нет больше никакой нужды в каких-либо правилах.

– Их просто устали ждать, – произнес Толик. – И решили, что прав будет просто сильнейший.

Архивариус покачал головой.

– Единственное, чего я не могу понять – куда смотрит Арбитр и в его лице – маги…

– Разве вы не знаете, что Арбитр убит? – спросил Толик.

– Как?! О, боже… Вот, и даже такую новость я пропустил. Я и впрямь больше не Архивариус. Я никто…

Толик ушел от Архивариуса с тяжелым чувством. Теперь никто не мог помочь ему советом – где искать Марину.

Ведь только это для него сейчас имело смысл.

…Волшебная Москва, которая вначале поражала Толика своими чудесами и странной своей красотой, теперь становилась ему отвратительной. Может, виновато было его настроение. А может – неуловимо изменившаяся атмосфера.

В воздухе витал страх.

На улице все меньше встречалось радостных лиц, детей. Исчезли с улиц машины. И даже небо стало пасмурным, будто кто-то опустил на город черный занавес.

Толик притормозил возле смутно знакомого подземного перехода. И тут же узнал его.

Раньше он видел его с тротуара. А там, где сейчас был он, на мотоцикле восседала недоступная девушка-мечта. Теперь многое изменилось в жизни и мироощущении Толика.

Только девушка-мечта осталась по-прежнему недоступной.

Да и бабулька, как ни странно, все так же сидела на табуреточке со своими семечками и цветочками. Странно – кому она продает свой нехитрый товар на этих пустынных улицах?

Толик спешился и подошел к бабке.

– Здрасте, – сказал он.

– Привет, привет, – довольно бодро отозвалась старушка. – Вижу, ты изменился, паренек. Видать, на пользу тебе пошла Игра-то…

Толик хмыкнул:

– Неужели вы помните меня?

– А что мне осталось, как не вспоминать пожитое? Память у меня хорошая… Небось, семечки мои понравились?

– Точно, – рассмеялся Толик. – Насыпьте стаканчик…

– Так ты теперь за рулем – осторожней с семечками-то… Вот, возьми лучше мои цветочки – теперь тебе они больше пригодятся…

Толик секунду подумал, и кивнул:

– Давайте ваши цветочки. Только семечек, все же, отсыпьте тоже…

Толик сидел на скамейке, погруженный в свои невеселые размышления, и лузгал хмельные семечки. В его думы ворвался знакомый стрекот, и рядом приземлился полосатый гаишник.

– Вижу, вы за рулем – и семечки грызете? – покачал головой инспектор, – нехорошо! Так можно и без прав остаться…

– Так у меня и прав-то нет, – честно признался Толик.

– Да знаю, – безрадостно отмахнулся гаишник и как-то с тоской продолжил, – Не седели бы вы здесь. Скоро тут колона пройдет…

– Что за колонна? – не понял Толик.

– Война… – устало ответил гаишник и неловко перевел тему. – Хотите исполню одно желание?

– Хочу, чтобы не было войны, – быстро ответил Толик.

Гаишник засмеялся невеселым деревянным смехом и взмахнул волшебным жезлом. В руке у Толика оказалось большое аппетитного вида мороженое.

– Вот, – сказал гаишник. – А война – это не волшебство. Это стихия…

И улетел.

Толик повертел в руке «гаишное» мороженое и метким броском отправил его в урну.

Что же делать?

Толик рассеянно засунул руки в карманы куртки. И нащупал…

Как же это он забыл про телефон?!

Точно! «Если вы не знаете, что делать – дождитесь ответа оператора…»

Толик набрал три «семерки» и немного подождал. Телефон тревожным писком периодически напоминал о разряженной батарее.

В трубке тихо задышали.

– Але! – нетерпеливо крикнул Толик. – Это оператор?

В трубке помолчали немного и напряженно поинтересовались нетрезвым мужским голосом:

– Леха, ты что ль?

– Какой еще Леха? – разозлился Толик. – Вы оператор?

– Ну… Оператор….

– Так я могу задать вопрос?

– Ик… Ага… Так ты не Леха?

– Хм… Что-то я сомневаюсь, что вы оператор…

– Да кто ж еще? Двадцать лет уже оператор… Ну, чего надо?

– Я хочу знать, где Марина?

– Э… Э, мужик, ты пойми меня правильно… С Маринкой у меня ничего не было… Ну, выпили вместе, посидели – это да… И вообще, я с ее подругой, с Элькой, то есть, ушел, ага. Она подтвердит… А ты что, муж что ли?..

– Да какой вы к черту оператор? – плюнул Толик. Он не понимал, почему телефон перестал выполнять свои спасательные функции и несет какой-то бред

– Да оператор я, оператор! – гаркнул мужик. – Свадьбы, презентации, корпоративные вечеринки – все, что надо, снимаю! На «Мосфильме» еще начинал…

– Причем здесь… – обомлел Толик. – Ладно, извините…

– Э, мужик, не переживай ты за свою Маринку! У меня из-за баб тоже иногда башню сносит. Набекрень уже башня-то. Я…

Телефон молча умер. Ему не хватило сил даже пискнуть на прощанье.

Толик был в недоумении.

«Оператор!» Хорошо, что еще не машинного доения оператор ему попался… «Башню сносит ему»… Башню…

Толик неуверенно осмотрелся по сторонам.

Башня?

Ну, так вот она, башня. Стоит себе спокойно, свидетельство недавнего преступления…

Еще толком не понимая, что он делает, Толик вскочил на свой «байк» и рванул туда, откуда виднелась макушка Останкинской телебашни.

Он легко несся по вымершим улицам. Кто бы мог подумать, что так быстро и легко могут исчезнуть знаменитые московские «пробки»? Но что-то пугающее прогоняло людей с улиц. Только мусор, подхваченный вольным ветром, носился взад-вперед по пустынным мостовым, словно какое-то урбанистическое «перекати-поле»…

…Вокруг башни теперь была высокая каменная стена. Толик не был здесь раньше, но готов был поспорить, что эта древнее с виду сооружение с массивными зубцами вдоль верхней грани, возникло здесь никак не раньше начала Игры.

Это подтвердилось проявившейся вдруг на поверхности камня надписи: «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА. ПРОНИКШИЙ ВНУТРЬ ОХРАНЯЕМОГО ПЕРИМЕТРА КАРАЕТСЯ НЕМЕДЛЕННОЙ СМЕРТЬЮ»