Зайдя к себе, я не раздеваясь рухнул на постель.

– Мессир! Соль! Вставай! – Меня кто-то тряс за плечо. Я приоткрыл один глаз.

– Ванька, отвали!

– Велва вернулась!

– В той деревне, куда ты меня отправил, никого нет. Люди ушли. Только в храме было это, – Велва протянула мне пластиковый стаканчик. – Переверни его, там послание.

Я перевернул стакан и увидел выцарапанный на дне знак. Две палки, перечеркнутые волной. Что бы это означало?

– «Жду» на мертвом языке. Те символы, что ты срисовал с обелиска, тоже на этом языке, – хмуро сообщил Лис.

Мы сидели вчетвером в кабинете эльфа и слушали Велву, которая вернулась с Окраины. Девушка жадно ела и попутно рассказывала о неутешительных результатах разведки. Действие обелисков расширялось. А я до сих пор не знал, что делать.

– К эльфам я не попала, а вот мой народ ушел в глубины гор, перекрыв проходы магическими завесами. Неделю они продержатся. Я успела застать у завесы последнюю из магинь, благородную Варгуллу, она оповестит все Дома о твоем предложении и пообещала, что воины ее Дома придут к нам на помощь, в случае если возникнет заварушка. Но она поставила условие.

– Какое?

– Того мага, который устроил весь этот бардак, ты отдашь ночным.

– Не возражаю.

В коридоре раздался шум, звук падения тела, звон стекла и отборный мат. Дверь распахнулась, и в комнату ввалились Хашиш и Мамочка. Они тащили полный ящик темных, покрытых пылью бутылок.

– Соль, дружище! – заорал Мамон. – Глянь, что мы нашли! – Парни водрузили тихо звякнувший ящик на стол. – Вино пятидесятилетней выдержки!

При слове «вино» Древо затрепетало веточками.

– Ты еще маленькое! – строго прошипел Белочка, с интересом свесившись с моей головы, Древо обиженно сникло и затихло. – Где вы его нашли, парни?

– Стояло на барной стойке вместе со стражником, – отрапортовал Хаш. – Точнее, вино стояло, а стражник сидел… или наоборот? Ай, не помню! Короче, это привет тебе от императора в знак благодарности за… А за что? Ты не помнишь? – икнул он в сторону Мамона.

– Вы что, уже попробовали? – подозрительно принюхался Лис.

– Не-е, – растянул губы в усмешке Мамочка. – Это мы раньше. А такое вино нужно пить только в хорошей мужской компании! Пойду светлых приглашу.

Велва покачала головой и хмыкнула:

– Я спать. Устала. Во сколько выходим?

– В шесть, – принял за меня решение Задира. – Перед выходом я обновлю на тебе защиту от солнечного света.

Девушка кивнула, поцеловала эльфа в щеку и быстро вышла. Мы вылупились на Лиса, но он сделал вид, что рассматривает рисунок на стене. Ну ничего, я спрошу у амуров, уж не влюбился ли наш овощелюб.

– А я говорю, что ваш мессир сам виноват! Он не сказал ей, что женат! – Сед пьяно покачал пальцем перед лицом Мамочки. – А с Четом у Шуры давняя симпатия! Еще с первого курса. – Хаш хмыкнул, Сед тут же повернулся к нему: – Что значит, пожалеет? Кто? Шура? Об этом алкоголике? – он ткнул в меня пальцем. – Ни-за-что! Он ее недостоин! – Хаш приподнялся. – Что ты сказал? Таких, как Шура, у него целый доминион? Это ты врешь, темный! Такая, как Шура, единственная! – Хаш поднял глаза к небу. – А я сказал – единственная!

Мы с Четом переглянулись, чокнулись и выпили. За Шуру! Странное вино. Слишком крепкое, слишком тягучее, слишком горчит, но вкусное. Правда, опьянели мы от него как-то слишком быстро. Задира и Ванька искали путь в астрал, усевшись под кадкой с Древом, где и медитировали на пару, на радость нашему растительному дитятку, которое «нечаянно» запустило ветку в кубок Ваньки и с удовлетворенным лицом потягивало вино, словно коктейль. С лицом? С каким лицом? У дерева не может быть лица! Я потряс головой. Детская мордашка на стволе подпрыгнула, расплылась, распадаясь на четыре части, каждая из которых корчила мне рожи и показывала раздвоенный змеиный язык, но никуда не делась.

Голова гудела, все плыло перед глазами… Дерьмо! Что-то с вином не так! Нужно предупредить парней! Я открыл рот, но не успел. Последнее, что я увидел перед тем, как вырубиться, – озирающийся по сторонам Геракл, почему-то в женском платье и с накрашенными губами, и улыбающаяся Афродита за руку с хмурым Валом.

– Любимая, – счастливо улыбнулся я и отключился.

Пробуждение было неприятным. Представьте, что вы весь день рыли канаву, а затем всю ночь пили сивушную самогонку, закусывая ее переспевшим дурианом с сыром камамбер, а потом еще и спать улеглись в компании парочки бомжей. Тело болело, то, что у меня есть голова, я понял лишь по адской боли в районе выше плеч, и воняло… Как же воняло!

– Я сдох и разлагаюсь? – просипел Белочка.

Я попытался разлепить глаза. С первой попытки не вышло. Рядом раздался очень тихий стон и очень тихий мат.

– Не сквернословь, Темный, – прошептал кто-то из угла.

– Тихо… – едва слышно ответил хриплый голос Мамочки. – Тихо, не ори!

Шепот отдавался в мозгу, словно бой курантов, причем я находился внутри часов.

– Дядечка Соль, – заплаканный голос Лилии вызвал желание зарыться в песок. – Дядечка Соль, мессир! Дядя Вал умирает! А дядя Хаш уже умер, и дядя Чет тоже. Вставайте же, дядя Соль! Вставайте! Вы тоже умрете!

– О чем это дитя говорит? Белка, посмотри, что там.

– Счас… О! Гера у нас не промах, глянь, три Лилии! Когда успел, шельмец… – И я почувствовал, как змей обвис у меня за ухом.

– Слышь, Лилька, – вступил в разговор тихий мальчишеский голос, – надо за помощью бежать. Помрут ведь твои дядьки. Как пить дать помрут. – Лилия шмыгнула носом. – Не реви! Ты тут им тряпки на головы мокрые положь, и это… тазики подставь, а то тошнит их постоянно какой-то вонючей гадостью. А я за мэтром Шано сбегаю. Справишься?

– Ты только быстро.

– Я мигом. А ты – не реви! На вот леденец.

Топот босых пяток взорвал мой мозг, и я опять вырубился.

На этот раз я очнулся без неприятных ощущений, если не считать слабости во всем теле и ватные конечности.

– Дядя Соль, ты как? – Тихий шепот Лилии раздался где-то на уровне груди.

Я открыл глаза. Рыжее чудо, мой ангел-спаситель, сидело на краешке кровати и держало меня за руку.

– Привет, самая красивая девочка на свете, – улыбнулся я.

Девочка радостно вскрикнула и бросилась обниматься. Я сел, прижал