«Это было очень веселое время», – ностальгирует Брокколи полвека спустя.

Kurt’s of Mayfair, Лондон W1

Ноябрь 1965 года

Когда Кабби Брокколи, теперь уже продюсер фильмов о Джеймсе Бонде, сидит в кресле парикмахерской «У Курта» в Мэйфэр, его внимание привлекает мужчина в соседнем кресле: «красивый парень с уверенным подбородком, отличным телосложением и уверенностью в себе». Ему приходит в голову, что из него получился бы неплохой Бонд, но раз он стрижется в таком дорогом салоне, наверняка он состоятельный бизнесмен. Да и вообще место уже занято.

А в действительности мужчина в соседнем кресле вообще не может позволить себе стричься в этой парикмахерской. Он манекенщик, родился в австралийском городе Гоулберне в семье смотрителя за газоном в клубе для игры в шары. Джордж Лэзенби приехал в Англию в прошлом году и сначала продавал подержанные машины, а потом пошел в модельный бизнес. Он добился некоторого успеха на своем новом поприще, рекламировал одежду и шампунь и выступал лицом газовой компании «Хай Спид Гэз». Его самая заметная роль, пожалуй, в телерекламе шоколада «Фрайз», где он идет по улице, загримированный под гладиатора, с ящиком шоколада на плечах.

Лэзенби хочет сниматься в кино и лелеет честолюбивую мечту стать новым Джеймсом Бондом. С этой целью он придумал тайный план – как бы случайно столкнуться с Брокколи. Узнав, что тот регулярно стрижется у «Курта», Лэзенби сразу же записался на посещение на то же время.

Возвратившись к себе в офис, Брокколи велит секретарше позвонить «Курту» и узнать, как зовут его красивого клиента. Брокколи записывает имя Джорджа Лэзенби, вдруг оно когда-нибудь пригодится.

Три года спустя Шон Коннери решает, что больше не будет играть Джеймса Бонда. Начинаются поиски нового героя. Триста потенциальных Джеймсов Бондов[193] проходят собеседования и кинопробы, среди них Джереми Бретт, Джеймс Бролин, лорд Лукан, Адам Уэст (звезда телевизионного «Бэтмена») и Питер Сноу, который потом прославится как умелый манипулятор «свингометром»[194]. Лэзенби приглашают на встречу с Брокколи. Он надевает костюм от портного с Сэвил-Роу и часы «Ролекс Субмаринер». Он бесстыден. «Актеры шли на пробы, думая о Коннери, но я не был актером. Я был так высокомерен, мне нечего было терять».

Брокколи и его сопродюсер Гарри Зальцман видят из своего офиса на втором этаже, как Лэзенби переходит дорогу, направляясь к зданию. На них производит впечатление его самоуверенность, особенно когда он, не задерживаясь, проходит мимо секретаря в приемной и стремительно поднимается наверх, совсем как Джеймс Бонд.

На собеседовании он излучает неотразимую смесь вызова и равнодушия. Когда ему предлагают кинопробы, он требует оплаты и получает согласие. «Лэзенби на всех произвел впечатление. У нас был один безошибочный лакмусовый тест: провести его мимо офисных секретарш. Когда он непринужденно шагал мимо их столов к нашему офису, у них загорались глаза. Метр 88 ростом – одного роста с Коннери, он весил 84 килограмма и умел ходить, высоко подняв голову, и знал, как произвести впечатление», – говорит Брокколи.

Дерзость Лэзенби не напускная. «Они попробовали на роль триста актеров, и ни у одного не оказалось того, что было у Коннери – эта уверенность с женщинами, а у меня-то она точно была[195]. Я был манекенщиком, недавно приехал в Лондон в «свингующие» шестидесятые и отлично проводил время, то и дело крутя романы. Я везде ходил с ухмылкой на лице».

Его наглость доходит до вранья: директору по кастингу он говорит, что уже снимался в России, Германии и Гонконге, хотя пока не снимался нигде.

На кинопробах Брокколи просит его изобразить столкновение с наемным убийцей. В самый разгар потасовки Лэзенби бьет убийцу – профессионального борца – в лицо и таким образом еще более впечатляет Брокколи своей мужественностью. Он получает роль.

Вскоре после начала съемок фильма «На секретной службе ее величества»[196] то восхищение, которое Лэзенби вызывал у Брокколи, постепенно сходит на нет. Ему не нравится, что тот уже ведет себя, словно суперзвезда, требует особого отношения и ругается с шоферами. В какой-то момент его партнер по фильму Телли Савалас отводит его в сторонку и советует быть попроще. К концу съемок режиссер Питер Хант будет разговаривать с ним исключительно через третьих лиц. Брокколи наблюдает за тем, как Лэзенби пытается всеми помыкать, и ловит себя на мысли, что тот пилит сук, на котором сидит.

И тем не менее считается, что он неплохо справился с ролью Джеймса Бонда, и ему предлагают миллион долларов за новый фильм. Лэзенби требует вдвое больше. Его требование отвергают, и тогда на «Шоу Джонни Карсона» он объявляет о своем уходе из «Бондианы». Ведущий и зрители смеются, думая, что он шутит. Когда Брокколи и Зальцман видят это по телевизору, они приходят в ярость, считая, что это снизит доходы от фильма. Лэзенби еще больше бесит их тем, что даже не пытается выглядеть похожим на Бонда: он одевается, как хиппи, и отращивает длинные волосы и бороду.

Через много лет Джордж Лэзенби сожалеет, что вел себя, как взбалмошная примадонна. «Проблема в том, что я был Бондом не только на съемках, но и после. Мне непременно надо было разъезжать на «роллс-ройсе», и женщины так и бросались на меня, стоило мне появиться в ночном клубе. Я бы не смог сосчитать, сколько их прошло через мою спальню. Я стал безрассудным, жадным и самовлюбленным. Я прославился и решил, что должен быть тем, кем меня считают, стал требовать себе лимузинов, вел себя беспардонно и высокомерно и делал все, что вызывает неприязнь в таких людях. Я получил по заслугам и долго катился вниз, и это было гораздо труднее, чем подняться наверх». Он винит в решении уйти из бондианы своего менеджера. «Ронан советовал мне: «С Бондом кончено, капут, Шона Коннери все равно не перепрыгнешь. Мы будем делать другие фильмы». Я его послушал. Я думал, он разбирается, но я был дурак. Сам все погубил»[197].