Цели Бурбонов были близки барону. Он считал, что от реставрации их трона зависит спасение Франции. Моро же полагал, что они опоздали, что для них и их трона время ушло, но соглашался с тем, что если бы французские принцы королевского дома Бурбонов, находящиеся в изгнании, объединились на основе принципов революции 1789 года, то их правление могло быть временно приемлемым. Конечно, при условии, что Бонапарт позволит им это сделать.

* * *

В течение четырех лет архивы хранят молчание относительно контактов генерала Моро и русского посланника в Вашингтоне графа Палена.

С момента подписания Тильзитского мира (8 июля 1807 г.) Александр I, полагая, что Наполеон пытался его обмануть, стал готовить ответный реванш. Об этом он сообщает в известном письме к сестре — Екатерине Павловне. Кроме того, герцогиня д'Абрантес в своих Мемуарах (т. VIII, с. 454) говорит о появлении в Париже в 1824 г. небольшой брошюры генерал-адъютанта Александра I князя Бутурлина, в которой он, в частности, пишет: «После заключения этого унизительного договора мы вынуждены были жить внешне ничего не предпринимая, но действуя подпольно… К февралю 1812 г. у нас под ружьем было уже 80 000 чел».. Одновременно с этим тайным, но интенсивным перевооружением Александр, раздраженный Континентальной блокадой и созданием Великого герцогства Варшавского, но вдохновленный самоотверженной борьбой испанского народа против Наполеона, развил бурную дипломатическую деятельность по всему Европейскому континенту, чтобы придать форму священному крестовому походу за освобождение Европы. Начиная с маскарадного свидания в Эрфурте (27 сентября 1808 г.), к этой деятельности подключился и продажный, но умный Талейран. «Какова цель Вашего приезда сюда, Сир? — спросил царя князь Беневентский. — Вы, вероятно, должны спасти Европу”. С этого момента мысль о спасении Европы полностью овладевает царем. Он пытается склонить на свою сторону поляков, обещая им конституционную монархию королевства Польского. (Кстати, его близкий друг князь Чарторижский и любовница — княгиня Нарышкина, по утверждению Пьера Савинеля, были польского происхождения.) В момент подготовки пятой коалиции царь тайно сообщает Австрии, что Россия в случае конфликта будет лишь делать вид, что она союзница Наполеона, и что со своей стороны сделает все возможное, чтобы уклониться от нанесения каких-либо ударов по Австрии. «Царь искренне желал нам всяческих успехов», — писал австрийский фельдмаршал князь Шварценберг. Начиная с 1810 г., в целях обеспечения нейтралитета Швеции относительно франко-русского союза, Александр направляет в Гетеборг дипломатическую миссию с задачей узнать у Бернадота, будущего короля Карла XIV, не согласится ли он на нейтралитет, получив взамен Норвегию в качестве компенсации за Финляндию, захваченную Россией годом ранее. Бернадот согласился и дал все необходимые гарантии. Униженная Пруссия, границы которой были грубо сведены до минимума Тильзитским договором, готовится к освободительной войне. Гарденберг, Штайн, Клаузевиц и их друзья-реформаторы прусской армии находятся в прямых контактах с царем. Даже в самом Париже под носом у Наполеона действует полковник Чернышев, прозванный парижанами почтовым голубем, так как находится постоянно в пути между Парижем и Санкт-Петербургом, который вместо того чтобы доносить Наполеону мысли и дружеские чувства великого друга Александра, на самом деле докладывает своему суверену о состоянии умов и эволюции общественного мнения относительно деспотизма Наполеона, растущего с каждым днем.

Уже к середине 1810 г. Александр был готов представить порабощенным монархиям свой план войны против великой империи, основанный на восстании в Польше. Но план не удался из-за Меттерниха, который считал такое выступление преждевременным и беспочвенным, ибо поляки в большинстве своем предпочитали разыгрывать французский козырь Понятовского, нежели русский козырь Чарторижского.

Всего этого Моро, возможно, пока еще не знал, но, по свидетельству Пьера Савинеля, именно после Тильзитского мира, а особенно после вторжения Наполеоновских войск в Испанию в 1808 г. Моро постепенно стал отходить от своей политической индифферентности.

* * *

В июле 1811 года полковник Рапатель нашел Моро в Нью-Йорке и рассказал, что все его попытки сделать состояние в Америке провалились.

Он обращается за советом к генералу:

— У меня больше нет ни единого су. Что делать?

— А почему бы вам не попроситься на службу в русскую армию? Напишите графу Палену. Уверен, он вам поможет. Молодой граф сделал блестящую карьеру на поприще дипломатии. Теперь он представляет Россию в Вашингтоне.

И полковник обратился к Палену, а тот своим письмом от 20 августа 1811 года передал канцлеру Румянцеву «пожелание некоего господина Рапателя, в прошлом полковника французской армии и бывшего адъютанта генерала Моро, поступить на службу Его Величества Государя-Императора Всероссийского…»

* * *

Напомним читателю, что в этот период царь Александр I являлся официальным союзником Наполеона. Тильзитский мирный договор все еще оставался в силе, но никто в США не сомневался в том, что это соглашение уже не соблюдается. Все были наслышаны о континентальной блокаде и проблемах России, связанных с ней.

* * *

Письмо канцлера Румянцева от 11 декабря 1811 года уведомляло графа Палена, что просьба полковника Рапателя удовлетворена.

В тот момент, когда бывший адъютант Моро намеревался покинуть Америку, другой француз, более близкий ссыльному генералу, думал о том, как попасть в Соединенные Штаты. Это был брат Моро — Жозеф.

Он томился в своем родном, но слишком тихом городке Морле и с трудом переносил бедственное положение, в котором он оказался после опалы брата.

«Почему бы мне не поехать на заработки в Америку? — задавал себе этот вопрос Жозеф. — Я смогу там разбогатеть».

И вот вскоре он открывает свое намерение старшему брату и пишет о том, что хочет приехать к нему в Нью-Йорк. Однако Моро немедленно разубеждает его.

23 марта 1812 года он пишет брату письмо, в котором сообщает следующее:

«Ты говоришь, что тебе советуют ехать в Америку, и надеешься здесь начать свое дело… Не сомневайся, что пока у меня есть хлеб, я разделю его с тобой. В этом смысле можешь быть уверен, что с голоду ты не умрешь, пока я жив. Но чтобы заработать деньги… то осмелюсь утверждать, что здесь это почти невозможно. И я знаю многих французов, которые пытались это сделать, включая Рапателя, все попытки которых окончились неудачей…

Ты ничего не сможешь сделать здесь, не зная языка и не будучи гражданином США. Гражданство ты получишь, только прожив здесь пять лет, а на изучение языка также нужно минимум три года.

В этой стране все занимаются бизнесом. Во времена расцвета торговли половина населения обогатилась путем рискованных спекуляций, либо за счет банкротства других. Препятствия, которые торговля испытывает в настоящее время со стороны воюющих стран, сократили ее на три четверти, и жесточайшая конкуренция направлена против иностранцев. В выигрыше находятся только промышленные предприятия, а время спекуляций прошло…»