— …приготовления почти завершены, моя госпожа. Завтра после коронации состоится пир. Затем — празднество, подобных которому не знала земля. Ваш народ счастлив приветствовать вас. Вы станете первой императрицей Несса со времен ваших предков. Чернь любит лизать хозяйскую плетку. Они будут носить вас на руках…

Голос Корриво звучал в ее ушах, но перед ней было усталое и озабоченное лицо отца. Отец сжал ее плечо.

— Ты и представить себе не можешь, что стало со страной после изгнания дохту-мондарцев. Люди убивают друг друга, Майя! Каждый день приходят все новые вести о безумной жестокости. Уходя, дохту-мондарцы выпустили на волю какую-то страшную силу. Это все Валравен, я знаю! Когда он умер, мы искали его кистрель, но так и не нашли. Должно быть, он отдал его кому-то. Не… не тебе ли?

В горле у Майи пересохло. Она посмотрела в глаза отцу. Он знал. Откуда-то знал. Но он не сердился. В его глазах была… надежда. Его взгляд сиял.

— Так, значит, тебе, — хрипло прошептал он и с облегчением прикрыл глаза. — Я вижу у тебя на шее цепочку. Это та самая. Ты его носишь?

Майя в страхе кивнула. Ужас, горечь, восторг смешались в ее душе. Она ни с кем еще не делилась своей тайной. И вот теперь отец все знает. Он может казнить ее. Может уничтожить ее без суда и следствия… ибо темное пятно на груди говорит само за себя.

Он держал ее за плечи, и голос его был тих и доверителен.

— Я никому не скажу. Не надо никому об этом знать. В книге Валравена говорится об аббатстве. Об утраченном аббатстве. Это в Дагомее. Не Дохту… не то, что уничтожила Скверна. Было еще одно. Много поколений назад оно затерялось в проклятых землях, но дохту-мондарцы знают, где оно и как его найти. Есть путевые знаки, но прочесть их сможет только тот, кто обладает кистрелем. В этом аббатстве хранится знание, Майя, знание, которого я ищу. Дохту-мондарцы уверяют, что аббатство охраняют яр-камни и что пройти мимо них может лишь женщина. Отчего же тогда они не дозволяют женщинам учиться? Оттого, что сокрытые там знания уничтожат дохту-мондарцев. Эти знания спасут наше королевство. Иного пути у нас нет.

Глаза его лихорадочно горели, голос дрожал от едва сдерживаемых чувств.

— Мои осведомители приносят тревожные вести. В народе поговаривают о вторжении. Все прочие королевства склонились перед орденом Дохту-Мондар, и доверять им нельзя. Этот орден — вовсе не орден, а культ, служители которого способны предвидеть будущее. Когда дохту-мондарцы покинули наше королевство, на нас обрушились неисчислимые бедствия, и они будут терзать нас до тех пор, покуда мы не вырвемся из-под власти этих негодяев. Отправляйся в Дагомею. Ты хорошо говоришь по-дагомейски и на других языках тоже. Я знаю, что Валравен научил тебя писать. Это я ему позволил, Майя. Я знал, что однажды ты пригодишься мне и я отправлю тебя с важным поручением. С тобой поедут люди, которые станут тебя защищать. Самые надежные, самые доверенные, они будут беречь тебя даже ценой собственной жизни. Ты ведь сделаешь это для меня, Майя? Взойдешь на корабль, отправишься к проклятым берегам? Ты готова? Готова исполнить отцовскую просьбу?

Майя посмотрела в глаза, в которых читалась мольба. Король готов был пойти на что угодно, лишь бы только избавить свое королевство от власти дохту-мондарцев. Но если она отправится в этот путь, сможет ли она взамен потребовать того, о чем мечтала — права учиться в аббатстве и пройти мастонские испытания?

— Когда я вернусь, — твердо сказала Майя, — отец, когда я вернусь, отпусти меня учиться в аббатстве. Пожалуйста, отпусти!

Взгляд его потемнел, но руки по-прежнему лежали на ее плечах. Рот искривила презрительная усмешка.

— Ты хочешь стать мастоном?

Он выплюнул смешок. В глазах его Майя прочла презрение — презрение человека, нарушившего все свои клятвы.

Майя знала, что будет дальше. Знала, какие слова она произнесет. Лишь одно аббатство манило ее, аббатство, в котором скрывалась ее изгнанница-мать. Аббатство Муирвуд.

«Это сон, это сон!» Это был обман, уловка. Майя сжала зубы. Сила росла в ней как волна, гнев и ярость вспышкой осветили разум. Она должна спасти Кольера. Она должна проснуться.

«Скажи это! Скажи!»

— Нет! — закричала Майя.

Мир пошел трещинами и рассыпался, как разбитое зеркало.

Острые осколки падали дождем, и Майя вновь могла видеть, слышать, дышать. Она снова была собой, и тело подчинялось ей, а разум был ясен и остер. Она осознала, что идет по коридору, устеленному бархатным ковром с золотыми кистями, окруженная дохту-мондарцами. В воздухе висел тяжелый аромат древних благовоний. Коридор освещали яр-камни, все разные, установленные на мраморные постаменты. Сопровождавшие Майю люди были вооружены мечами с рубинами в рукоятях, но вовсе не потому, что боялись, как бы Майя не сбежала. То был королевский эскорт, и рядом шагал сам Корриво, а край золотого платья тихо шуршал, касаясь ковра.

— Прошу прощения? — недоуменно приподнял брови Корриво. — Вы желаете отложить коронацию? Однако я полагал, что возложение короны должно состояться сразу же после того, как вы прибудете в Несс. Вскоре начнется сезон штормов, связи с другими королевствами будут прерваны, а потому необходимо, чтобы слухи о вашей коронации разошлись как можно быстрее.

Майя понятия не имела, о чем он говорит. Впрочем, ничего не зная о событиях, предшествовавших этим словам, она догадывалась, что завладевшее ею существо еще несколько мгновений назад вело разговор с дохту-мондарцем.

Желая поддержать госпожу, он положил руку ей на плечо — левое плечо, — но стоило его ладони коснуться татуировки, как та вспыхнула огнем, и разум Майи вновь начало заволакивать пеленой.

Она стряхнула его руку и остановилась, боясь упасть.

— Мне надо сесть, — почти испуганно сказала она.

— Как прикажете, — согласился Корриво. — Ваши комнаты вот здесь. Я надеялся, что вы покажетесь людям в зале для аудиенций. Конечно, если коронация будет отложена, пойдут слухи. Не желаете ли освежиться? Я прикажу, чтобы принесли вина… или сидра?

Майя помотала головой.

— Отведите меня в мои комнаты.

По краям зрения клубились дымные тени. Сдерживая одолевавшую ее тошноту, Майя сжала губы и проследовала за Корриво в соседний коридор.

Стены были сложены из потемневшего от времени дерева, украшенного гладкими резными узорами, походившими на невиданные руны. Серебряные дверные ручки, плод трудов искусных чеканщиков, были увиты тонко сработанными змеями. Идти пришлось не слишком долго, однако за это время Майя предприняла попытку овладеть собой и отвоевать собственный разум.

«Оставь меня в покое!» — приказала она, не размыкая губ.

«Мы — единое целое, дочь моя. Мы — единая плоть. И ты мне очень нужна».

— Извольте, — елейно проговорил Корриво, вставил в дверь ключ и открыл замок, жестом приказав сопровождающим остаться в коридоре.