Руслан сунулся было к нему, но его отстранили.

– Не мешайте, сами справимся.

– Он… жив?

– Сильные ожоги головы, груди и плеч, но у нас и не такое лечат.

Плетнёв отошёл, кивая самому себе: разговаривал с кем-то по менару.

Руслан присел на корточки рядом с другом, взмолился, чтобы тот выжил.

Прилетел белый, с красными крестами по бортам, драккар «Скорой помощи».

Вокруг Саши засуетились врачи, обкладывая его разными приборами, потом погрузили в драккар.

– Довезём, всё будет в порядке, – ободряюще сказал молодой врач. – Не переживайте.

Драккар улетел.

– Он прятался на балконе двенадцатого этажа, – сказал Плетнёв угрюмо в спину Руслану. – Мы его вычислили, но он всё же успел выстрелить.

– Кто? – безучастно спросил Руслан.

– Пилот частного флайта «Порше». Мы его взяли, но у него сработал самоликвид. На вопрос: кто приказал? – он ответил: ха!

Руслан поднял голову. Глаза его загорелись, сжались кулаки.

– Ха? Он так сказал?

– Вероятно, это было окончание какого-то слова или имени.

Вспомнился советник президента СОН.

– Бодха!

Плетнёв пристально вгляделся в лицо инспектора.

– Вы его знаете?

– Знаю… видел… встречались… убью сволочь!

Плетнёв качнул головой.

– Не торопитесь, если заказчик он – своё получит. Вы сейчас куда?

Руслан очнулся, разжал кулаки.

– Дождусь ответа из клиники, полечу к друзьям.

– С вами полетит мой человек.

– Это ещё зачем?

– Приказ полковника Грымова. С этих пор вы будете везде ходить с телохраном.

Руслан посмотрел на капитана, отвечавшего за его безопасность, и понял, что возражать бесполезно.

Когда Грымов доложил о возвращении спейсера, посланного в сверхдальнюю разведку, за три миллиарда световых лет от Земли, Воеводин даже не сразу разобрал, о чём идёт речь.

– Кто вернулся? – буркнул он спросонья: шёл четвёртый час ночи по времени Смоленска.

– Маккена, – сказал полковник.

Вот тут-то Воеводин и понял, что у него есть сердце, замершее на миг, а потом заработавшее с частотой пулемёта.

– Маккена?! Рудольф?!

– Успокойтесь, Степан Фомич, – мягко сказал проницательный Грымов. – Вернулись все, потерь нет.

– Где они?!

– На главной базе, проходят карантин-контроль.

– Нереида! Буду через полчаса.

Воеводин нашёл в холодильнике минералку, жадно выпил чуть ли не половину литрового пластета, успокоился и начал собираться. На первой базе «Сокола» он появился через двадцать четыре минуты после получения известия.

Его встретили Грымов и заместитель начальника базы Илья Ивонин, небольшого роста, худощавый, невероятно спокойный.

– Контроль закончен, генерал, – сказал он, здороваясь. – Они сейчас выйдут.

– Не слишком торопитесь? – проворчал Воеводин.

– Маккена доложил, что они нигде не высаживались и в открытый космос не выходили.

– Дошли до «дыры» в Парусах?

– Более того, они после этого прыгнули в противоположную сторону – к Стене Крестовского и разведали, что там происходит, – сказал Грымов. – Пришлось сражаться со сторожами Знающих, гнавшимися за кораблём чуть ли не до самого Млечного Пути.

Воеводин приостановился, по очереди глянув на спутников.

– Вы шутите?!

– Нет, – вежливо сказал Ивонин.

– Какие уж тут шутки, – с прежней мягкостью проговорил Грымов; он явно находился в хорошем настроении. – Они сделали такое великое дело, что впору ставить всем памятники! Во всяком случае, Маккене точно.

Воеводин повернул из отсека метро к блоку управления, но Ивонин деликатно кашлянул, поворачивая в другую сторону.

– Идёмте в ангар, товарищ генерал, встретим наших героев.

Повернули налево, бегущая дорожка вынесла их к двери транспортного отсека, дверь скользнула в сторону, открывая проход.

«Ра» высился в центре гигантского ангара горой опалённого металла: сизо-серый, в каких-то коричнево-фиолетовых потёках, отсвечивающий кое-где жемчугом, исполосованный серо-чёрными шрамами. Но с виду он был не повреждён и горделиво возвышался как памятник самому себе, пробившийся сквозь невероятный холод пространств и ядерный жар миллионов солнц.

В ангаре стояла группа людей, работников базы, ожидая выхода экипажа. Их голоса вспархивали в воздух как чириканье воробьёв. Они расступились, когда появилось высокое начальство.

Раздался лязг, в днище корабля, стоявшего на демпфер-опорах, открылся пандус, опустился к полу. По нему первым степенно прошествовал Рудольф Маккена в сине-белом официальном мундире командира корабля. Выглядел он торжественно и в то же время весьма буднично.

За ним высыпал экипаж: улыбающиеся бортинженер и второй пилот, Вероника Солнышко, Роза Линдсей, замкнуто-сдержанный Артур Воеводин. Последними вышли пассажиры, Бодха и Шапиро, они о чём-то спорили: Шапиро со всклокоченными как всегда волосами азартно размахивал руками, его коллега улыбался и качал головой.

Воеводин поймал взгляд сына, еле заметно кивнул.

По губам Артура скользнула почти незаметная улыбка: он понимал чувства отца.

Маккена остановился перед встречающими. За его спиной сгрудились члены экипажа. Стало тихо.

– Товарищ генерал, ваше задание выполнено! Экипаж готов…

Воеводин шагнул вперёд и обнял капитана корабля.

– Полно, Рудольф, давай без церемоний.

Маккена осторожно обнял его в ответ, но выражать эмоции постеснялся, опустил руки.

Воеводин отступил назад, оглядел экипаж.

– Спасибо, родные! Всех ждут награды, отдыхайте.

Космолётчики зашумели.

Из-за их спин вышел Шапиро, широко улыбнулся.

– Степан, а мы тут кое-что привезли интересное. И вещь одну придумали, как отмстить неразумным хазарам.

– Вещь – это хорошо, но главное, что вы вернулись. Идёмте, поговорим… о хазарах.

Воеводин, Маккена, Грымов, Ивонин, Шапиро и Бодха поднялись на второй горизонт базы, где располагался пункт управления. Расселись по креслам в комнате для персональных совещаний.

– Вернон, кофе всем, – скомандовал Ивонин в пустоту.

– Мне селенчай, – попросил Бодха.