пока отец семейства встанет из-за стола и присоединится к ним, после чего втроём пошли к трону. Пекаря трясло, жена позади него зябко куталась в покрывало. Только их дочь шла с высоко поднятой головой, но Ире стало страшно от этого зрелища. Глаза девочки были столь же решительны и полны безнадёжной пустоты, как в тот день, когда она спокойно рассказывала толпе взрослых о своём долге и ответственности перед богами.

Встав перед судьёй, они нерешительно поклонились, то и дело оглядываясь на короля. Тот кивнул, и Мерини спросила:

— Назовите себя, добрые люди. Не бойтесь.

— Да, ваша святейшая милость. Я Варак, пекарь. Это моя жена Альта и наша дочь Лория.

— Уточните нам, к какому подчинению вы относитесь и каково ваше положение как обязанного короне.

Пекарь помрачнел:

— Моя семья находится под рукой уважаемого Дэкина Равила. В армии отслужил пять лет. А насчёт податей… Я должник. Очень много должен.

— Вы под рукой господина Равила? Пекарь в Доме у заводчика архи? Основание?

— Я ушёл под его руку по закону об уходе всего семейства. Не я, моя жена служит в Доме. Она служанка при госпоже Цыран, жене моего хозяина.

— Ясно. Что же, по закону это допустимо. Следующий вопрос: кто вёл учёт вашего долга?

— Господин Шукар Мираф, главный сборщик податей нашего города и его счетовод.

— Вы собственноручно и без принуждения ставили подпись на бумагах? Читали их? Проверяли?

— Да, ваша святейшая милость. Читал и подписывал. А вот проверить…

— Смелее! Мы внимательно слушаем.

— К моему стыду, я не владею счётом так хорошо, как счетовод господина Мирафа. Я умею считать только до сотни.

— Вот как? То есть при подписании бумаг вы полагались исключительно на честность означенных лиц?

— Да, ваша святейшая милость.

— Госпожа! — начал было Шукар, но Мерини не дала ему продолжить.

— Молчите, господин Мираф. Вам дадут слово позднее. Не прерывайте процесс суда, иначе допрос будет продолжен в менее приятных для вас условиях.

Шукар чуть не плевался. Его добивало не только то, что его грязное бельё вытащили наружу, обвинения, но и что его прилюдно ставила на место женщина. А уж о его отношении к слабому полу мало кому не было известно. Но он стерпел. Заставил себя успокоиться и постарался придать лицу почтительное выражение. Это далось ему с таким трудом, что пот потёк по лицу. Сейчас в нём не было ничего от того лебезящего и слащаво улыбающегося человека, которым его привыкли видеть. Это была загнанная в угол крыса. Ире вспомнились животные в пещере. Пробрало до дрожи.

— Варак, я вижу, вы счастливый отец, — обратилась Мерини к пекарю. — Это ваш единственный ребёнок?

— Нет, госпожа, у меня есть ещё младшая дочка.

— Я слышала, что ваша дочь — особенная. О которой из двух идёт речь?

— О вот этой, старшенькой. Она дочь Хараны, ваша святейшая милость.

— Одарённая. Тогда я обращусь прямо к ней.

— Вы собираетесь выслушивать детский лепет на суде?! — возмутился Шукар.

Мерини медленно проговорила:

— Господин Мираф, то вам женщины не угодили, то дети. Юная Лория одарена Сёстрами, а значит, по закону имеет право свидетельствовать. Её устами шепчет голос богов.

— А кто докажет, что она одарённая?! А не обычный ребёнок, подученный взрослыми?!

Мерини нахмурилась, но спустя мгновение, снова улыбнулась.

— Вы желаете свидетельства? Суд в моём лице не возражает. Ваше величество, вы согласны?

Король кивнул.

— Дитя моё, — обратилась она к Лоппи, — нам необходимо засвидетельствовать наличие у тебя дара перед всеми присутствующими, а для этого нужно твоё согласие. Согласна ли ты пройти проверку?

— Согласна, госпожа, — тихо ответила девочка.

— Хорошо! Пекарь Варак и дровосек Коват, вы можете вернуться на свои места. Далее этот ребёнок будет говорить сам за себя.

Пекарь поклонился и попытался увести жену, но та вывернулась и бросилась к Лории, порывисто её обняв. Со своего места встала Цыран и, подойдя к женщине, мягко отстранила её от девочки, нашёптывая что-то. Потом подняла вопрошающие глаза на пекаря, и тот, секунду помедлив, кивнул и ушёл на своё место. Хозяйка увела Альту за их стол. Они с Кессой принялись успокаивать её, подсовывая напитки. Женщина безучастно принимала заботу, не слыша окружающих и не спуская глаз с дочери.

— Я попрошу мэтров Римса и Накарта помочь с освидетельствованием, — сказала Мерини.

На её просьбу из-за стола поднялись два волшебника.

— Уважаемое собрание, я представляю вам одарённых второго круга Собора Карража Голос Рити — Вакку Римса и Длань Хараны — Доваля Накарта. Мэтры, прошу вас.

Мужчина, которого назвали Довалем, подошёл к Лории и ласково улыбнулся.

— Девочка, не бойся, проверка будет очень простой. Господин Римс сейчас войдёт в состояние поиска и поищет внутри тебя потоки волшебства. Если они есть, даже самые слабые, он слегка усилит их для вывода на поверхность. Ты наверняка уже проходила через это. Обычно этого достаточно, чтобы определить, одарена ты или нет. Но поскольку нам надо всем показать твой дар, я дам тебе задание. Ты должна будешь применить свою силу, а я в это время оценю твои возможности. Не думай о том, что задание надо выполнить идеально или до конца, главное, чтобы все увидели, что ты умеешь, даже если твоя сила очень слабенькая. Хорошо? Всё поняла?

— Да, наставник веры.

— Для тебя просто дядя Доваль, дитя. Ведь мы с тобой делаем одно дело. Ну? Готова?

— Да.

Вакку Римс тоже улыбнулся девочке и положил ладонь ей на голову. Не прошло и секунды, как вокруг Лоппи засверкали голубые вспышки и всё её тело пошло туманной дымкой.

— Замечательно, малышка! — улыбнулся Доваль. — Даже искать не пришлось! Какой удивительный запас силы! А теперь вот твоё задание…

С этими словами он закатал рукав и, достав из ножен кинжал, резко полоснул им по руке. Потекла кровь, Лоппи вскрикнула и бросилась к волшебнику. Она схватила его за руку ладонями, вокруг которых разгорелось салатовое сияние, окутавшее рану. Медленно проводя ладонью поверх пореза, она, словно ластиком, стёрла след, оставленный ножом, оставляя на его месте ровную и гладкую кожу. Вспышки улеглись. Волшебник улыбался во весь рот:

— Одарена по самую макушку. Мерини, у этой девочки очень стабильный и ровный дар. Контроль почти идеальный. И зуб даю, что перед нам не будущая Длань, а Голос. Почти в этом уверен! Когда меня лечили, я будто слышал шёпот, за которым это дитя следовало с верой, на какую только дети и способны. Думаю, нас всех надо поздравить, что мы нашли такое сокровище в этой глуши. Ох, простите, господа… в настолько отдалённых от столицы землях.

— Кому-то ещё