Не знаю, но сердце снова пустилось вскачь, едва объятия стали теснее, а губы нашли губы, выпивая, заглушая каждый стон. Утопала в серебряных радужках, что будто стали темнее, глубже. Губы высохли. Весь мой мир вдруг сузился до Ирадия, и это нисколько не пугало.

Пока не пугало. Пока разум был в отключке, а чувства…

Яркие, затапливающие сознание чувства взяли верх, унося меня в эту другую, ни на что не похожую ночь. В ночь, когда я забыла о том, что существует слово “нет”.

Всем хочется тепла. Каждому живому существу хочется тепла, но одеяло никогда не сравнится с теплом, которое дает человек, пусть и модифицированный. Это тепло другого рода. Оно не только физическое, но и душевное. Оно оплетает не столько снаружи, сколько внутри, рождая спокойствие, уверенность, чувство защиты…

Я не хотела открывать глаза. Стыд — меньшее, что я испытывала. Осознание произошедшего обрушилось лавиной, метелью, ураганом, но холодно мне не было нисколько. Наоборот, меня резко бросило в жар, когда чужая рука опустилась мне на талию, подгребая попытавшуюся отползти меня ближе.

— Уже появилось желание сбежать? — спросили, целуя меня куда-то в макушку.

— Непреодолимое, — просипела я.

— Это отлично. Значит, терапия прошла успешно, — медленно стягивал Ирадий с меня одеяло, которое я пыталась натянуть повыше. — Выспалась?

— Выспалась, — подтвердила я, по-прежнему не открывая глаз. Еще лучше было бы притвориться мертвой, но проблема в том, что у имситов превосходный слух, улавливающий даже биение чужого сердца.

— Тогда ответь-ка мне вот на что… Курсант Кара, какие ошибки вы вчера допустили?

И такой у мужчины… У мужа! Моего мужа, черт возьми! Такой у него был мягкий голос, столько в нем было нежности, что можно было запросто в ней утопиться. Потому что за ней скрывалась хорошо слышимая, едва ли скрываемая угроза.

— Вам все перечислять, товарищ веркомандир? — осведомилась я жалобно.

— Ни вчем себе не отказывай.

Сделав глубокий вдох, я выпалила все как на духу. Ошибок я видела целых две. Первая — встала спиной ко входу на корабль при том, что его еще не проверили. Вторая — нанесла непоправимый вред разумному существу, хотя вполне могла обойтись точечными ударами, и тогда нападавший остался бы жив…

— Нет. Вот это точно не было ошибкой, Карамелька. Ты поступила правильно. Между своей жизнью и чужой мы всегда выбираем свою. В ином случае победит неприятель — мы себе такого позволить по долгу службы не можем.

— Номы ведь могли бы тогда его допросить.

— Зачем? С пиратами допросов не ведем. Впрочем, как и с контрабандистами, если они несут угрозу, так что ты все сделала правильно.

Сухие губы коснулись моего лба, даря утешающий поцелуй. Объятия стали крепче, теснее, жарче, однако на этом все не закончилось.

— Ноты назвала не все свои ошибки. Первая и самая главная — если я говорю остаться в комнате, ты должна остаться в комнате. Это означает, что я не уверен в том, что могу обеспечить тебе безопасность на все сто процентов. Впредь постарайся слушать меня. Мне сложно тебе отказывать, потому что я не хочу с тобой ругаться, но в дальнейшем подобной благосклонности не жди. Твоя безопасность для меня важнее, чем тот факт, что я могу тебя обидеть. Еще одна твоя ошибка — то, что ты понеслась встречать корабль в первых рядах.

— А разве веркомандир не должен все держать в узде?

— Должен, но в космических войсках строгая иерархия, и вчера команде пришлось нарушить устав, потому что я передал тебе полномочия. Веркомандир и первый помощник никогда сами не идут проверять корабли, оказавшиеся на борту, потому что это самые главные люди на космолете. Их безопасность стоит на первом месте — без них работа на корабле просто остановится, так что вчера тебя там быть не должно было. Задача веркомандира, как и первого помощника, — направлять и управлять. Надеюсь, этот урок тебе запомнится. — Моя щека удостоилась еще одного поцелуя. — Итак, кто из нас первый в душ?

— Я!

У меня даже голос прорезался, настолько сильно мне хотелось скорее скрыться. Да хотя бы за дверью! Стыд опалял не только щеки — полыхали даже уши! Но еще ужаснее было оттого, что я вся целиком и полностью пропиталась запахом моря и грозы. Этот аромат сводил с ума, возвращая меня во вчерашнюю ночь — туда, куда я пока возвращаться была морально не готова.

Скользнув на пол, я дернула на себя одеяло, стараясь укутаться в него с ног до головы, но моментально поняла свою ошибку. Второе одеяло, купленное мною вчера, из пакета я так и не доставала, так что Ирадий оказался перед моими очами в чем мать родила.

И вот нисколько он не выглядел смущенным. Наоборот, скорее прекрасно осознавал, какое впечатление производит его обнаженное тело даже при этом тусклом свете. А уж учитывая остроту моего зрения…

Собственно, я еще вчера невольно рассмотрела все и даже больше, но вчера — это было наваждение, помутнение, а сегодня…

Нет, никто не запрещал мне смотреть, но чувствовала себя неудобно. Особенно учитывая тот факт, что взгляд мой возвращался к кровати против воли. Ирадий же лежал на подушках, подложив руки под голову, и бессовестно улыбался.

— А сейчас который час? — спросила я, чтобы хоть как-то оправдать свою длительную заминку.

— Через четыре минуты нам принесут обед, а через два часа мы уже должны быть в особняке Анта. Три часа назад мы прибыли на Землю. Сейчас стоим в ангаре.

Исчерпывающе.

— Ну я пошла?

— Иди.

В душ я сбежала, но тихий смешок, сорвавшийся с губ мужчины, услышать успела. Все повторялось с какой-то пугающей точностью. Снова я и душевая кабинка, в которой я пытаюсь справиться со своими эмоциями, но на этот раз мимо зеркала я не прошла.

Приспустив одеяло, пыталась найти в себе какие-то изменения. Глаза горят, на щеках лихорадочный румянец, сухие губы искусаны, но кажется, будто слегка припухли. Шея, ключицы, грудь — ничего особого не видела. Разве что на плече остался небольшой синяк то ли от пальцев, то ли от губ Ирадия.

Ноги — их тоже не коснулись изменения, однако на внутренней стороне бедра я разглядела запекшуюся кровь. Совсем немного, будто мазнули пальцами. Боль даже не запомнилась на самом деле. Только тот факт, что она была — не острая, не нестерпимая.

Другая.

Гораздо больше запомнился испуг и чувство наполненности, правильности происходящего, когда мы с веркомандиром замерли и смотрели друг другу в глаза. С мужем… К этой мысли невозможно было привыкнуть.

Низ тянуло — несильно, но неприятно. Неужели так будет каждый раз? А нужен ли этот каждый раз? Может, хватит и одного?

Тысячи странных мыслей проносились в моей голове. Каждая следующая пугала сильнее предыдущей. Тряхнув головой, я все-таки отправилась под душ, но успела только вылить гель на губку, как в кабинке стало очень тесно.