Враг покинул деревню. Уцелевшие филанийцы стали потихоньку появляться из амбара. Они, как и решивший спрятаться в их толпе Семиун, трусливо сторонились своего спасителя. Лишь преподобный отец Патриун поднялся на стену и согнулся перед загадочным рыцарем в доспехах из чешуи дракона в почтительном поклоне.

– Не стоит, святой отец, – произнес Шак, не глядя в его сторону, а с тоскою взирая на звездное небо. – То, что сделано, сделано не для тебя, не для них и даже не для бога, в которого ты искренне веруешь. Реку не благодарят за то, что она просто течет, а деревья не восхваляют, потому что они растут, невзирая на гнущие их стволы ветры…

Отец Патриун удалился, смысл иносказательного изречения был ему ясен. Обстоятельства сложились так, что загадочное существо оказалось на их стороне, хотя могло выйти и иначе. Больше рыцарю никто не докучал, и он пребывал в спокойствии, созерцая мерцавшее огоньками тысячи звезд небо. Он впервые за долгие годы ощущал себя тем, кем на самом деле был, и несказанно радовался этому моменту, в душе зная, что его настоящее «я» наскучит ему еще быстрее, чем те роли, которые он постоянно играл.

Примерно через четверть часа вблизи разрушенной Ольцовки появился конный отряд из замка. Его возглавлял Жаро, а рядом с ним на коне гарцевала Ола, хоть пока не заслужившая прощения Братства рыцарей графа Лотара, но получившая разрешение облачиться в боевые доспехи. Они поблагодарили всех миссионеров за верную службу делу Небес и пригласили их под защиту стен замка. Конечно же, все согласились и поспешили запрыгнуть на повозки. Шак усмехнулся, он-то знал, что чудом пережившие эту ночь глупцы вновь торопятся попасть в пасть хищному зверю. Ведь теперь все враги Вилара и те недотепы, кто попадал в разряд свидетелей его злодеяний, соберутся в одном месте, а значит, вывод напрашивался сам собой…Однако Шак присоединился к отряду, тем более что Жаро не поленился подняться на стену и лично передать ему нижайшую просьбу графа Лотара посетить замок.

Кто-то мечтает о подвигах и о славе, другие грезят богатством, почетом и уважением, третьим вполне достаточно, чтобы жизнь вокруг них била ключом, но есть и те, чьи помыслы куда незатейливей. Пережившим страшную ночь миссионерам хотелось как можно быстрее добраться до спасительных стен замка, и они даже позабыли о маленьком гарнизоне, до сих пор пребывавшем в Гажерье. Филанийские индорианцы зачислили менее удачливых боевых товарищей в разряд мертвецов, на том и успокоились…

Ночь еще не прошла, но небо чуть-чуть посветлело. Озаряемая светом нескольких дюжин факелов гусеница каравана медленно ползла по извилистой дороге, старательно огибая участки порченой земли, уже не бурлящей, не клокочущей, а затянувшейся сверху тонкой пленкой плесени и каких-то грибков. Если бы в караване было поменьше повозок, то скорость передвижения заметно возросла. А так сопровождавшим беглецов всадникам приходилось ехать медленно и каждый раз ждать, пока неповоротливые повозки проедут узкие участки местности, например, там, где две лужи упорно стремились слиться в одну и постепенно поглощали маленький островок твердой, как камень, земли.

Семиун по-прежнему прятался от своего бывшего спутника. Шак не хотел мешать ему в этом глупом занятии, ведь рано или поздно, а разговор между ними должен был состояться, и поэтому от самой пылавшей за спиной Ольцовки ехал позади процессии, весьма смахивающей на похоронную. Впрочем, как известно, свято место пусто не бывает. Юноша не хотел заводить разговор, но пребывать в одиночестве таинственному спасителю все равно не дали. Подожженная деревня еще не скрылась из виду, а справа от молчаливого рыцаря в чешуйчатой броне загарцевал конь преподобного отца Патриуна из Миерна. Хоть Шак и недолюбливал священнослужителей, но духовный наставник святого воинства был человеком неглупым и рассудительным, его нельзя было причислить к разряду зашоренных, оголтелых фанатиков, постоянно бредящих о грядущей гибели мира и о великой борьбе Добра со Злом, а Света с Тьмою. К тому же отец Патриун не лез к нему с расспросами, а задал весьма практический вопрос, на который Шак с удовольствием ответил.

– Поздравляю, святой отец, вы были почти правы, вам почти удалось самостоятельно найти ответ и понять природу возникновения мора. Если бы у меня была шляпа, то я непременно бы ее перед вами снял, – почтительно кивнув головой, Шак вернул отцу Патриуну ту самую самодельную карту, которую святой отец всегда носил с собой за голенищем сапога. – Сначала вы предполагали, что это метки маршрутов, потом пошли дальше в ваших суждениях и, вопреки догматам вашей религии, склонились к версии о порталах. Да вы еретик, отче!

Шак рассмеялся. Далеко не с каждым представителем духовенства можно было вот так шутить и вести подобные речи. Даже самое страшное обвинение, обвинение в ереси, было воспринято собеседником правильно, без надувания щек и брани.

– Тот, кто блюдет догматы, тот не служит в миссионерском корпусе, – невозмутимо пожал плечами святой отец, а затем лукаво улыбнулся: – К тому же ересь – это отрицание догматов веры, а я не пытался дать иное объяснение привычным вещам. Мы столкнулись с новым явлением, не упомянутым в Священном Писании или в трудах святых, а значит, у церкви еще нет на это точки зрения, нет догмата. Так что же я нарушил?

– Пустое это…– Шак отмахнулся, его не интересовало новое русло беседы, куда приятней было подивить святого отца, рассказав ему правду о том, с чем ему довелось повстречаться. – Этой ночью вы столкнулись с весьма интересным явлением, с колдовством, с созданием неразумных, но очень послушных и грозных в бою форм жизни. В нескольких местах Священного Писания о подобных вещах заходит речь, но мельком и без раскрытия механизмов создания тварей.

– Ага, битва войска Нуила Одаренного с…– начал вспоминать отец Патриун.

– Не знаю…не помню…Я очень давно не читал книг, тем более духовного содержания, – убедительно замотал длинными локонами Шак и, чтобы больше не отвлекаться на близкие к разговору, но чуждые ему темы, перешел к непосредственному объяснению того, что для него самого стало окончательно ясно лишь недавно: – Твари не берутся из воздуха, для любого искусственного создания нужен материал, мясо, кости и прочая плоть…Колдун и его сообщники тщательно готовились к нападению. Прежде всего, они запаслись исходным материалом, собрали, переделали распадающуюся плоть умерших людей в однородную черную жижу. Она живая, она извлекает пищу из всего, с чем соприкасается: почва, живые организмы, вода, даже лунный и солнечный свет поддерживают ее силы…

– Вот как? – перебил святой отец, слегка усомнившийся в достоверности объяснения.

– Именно так. Посмотрите, к примеру, на эту плесень и грибки, – Шак указал на ближайшее скопление черной жижи. – Они питаются лунным светом, извлекают из него нужные элементы, чтоб затем передать их пока бесформенной массе, которая, кто знает, быть может, на следующую ночь станет именно той тварью, что оторвет вам голову.

– Оптимистично, – хмыкнул отец Патриун.

– Это – правда, а настоящая правда никогда не бывает оптимистичной или пессимистичной, она объективна, и ей глубоко плевать на то, кто и как пытается ее трактовать, какие логические цепочки выстраивает и какие струны в душе слушателя пытается задеть. И вообще, хотите слушать, я говорю, нет, что ж, дорога большая, на всех хватит! – Дискуссии порой раздражают, тем более о вещах, в которых оппонент, мягко говоря, не разбирается. Шак был не склонен к вступлению в бессмысленный спор, но до конца все же договорил: – Лужи на поверхности – еще не вся масса, из которой можно создать любую тварь. Там, внизу, находится огромный водоем. Это река, река, текущая туда, куда колдун захочет, но по заранее проложенному руслу. Пока что его думы сосредоточены на штурме замка, так что не будьте дураком, святой отец, берите ваших людей и мчитесь отсюда куда подальше!