Длинный тупик больничного коридора, упирающийся в дверь операционной, остановившееся время. Много лиц, знакомых и незнакомых. Синий диванчик. Сидящие на полу Ася с Иваном. Осунувшееся лицо Тимура. Утро в больничном парке. Опухшее от дождя небо. И снова коридор. Синий диванчик. Ася. Иван. Тимур.

Она сидела на диванчике и гипнотизировала взглядом дверь операционной, заклиная ее открыться и выпустить врача, который устало скажет: «Жить будет».

Но все вышло совсем не так. Дверь отъехала в сторону, словно за ней была не операционная, а лифт. И из этого лифта вышел мужчина в белом халате. И Кристина сначала подумала, что хирург не может быть в таком белоснежном, свежевыглаженном халате, ведь во время операции он наверняка должен был испачкаться. А потом увидела лицо мужчины, землисто-серое от усталости, и мысли о халате вылетели из головы.

– Доктор?.. – Кристина соскочила с диванчика. Ноги внезапно сделались ватными, а собственный голос звучал откуда-то издалека. А может, это был вовсе не ее голос?

– Нам удалось остановить кровотечение. – Голос врача звучал ободряюще. – Больной стабилен, но строить какие-либо прогнозы пока рано. Все, что в наших силах, мы сделали. Остается ждать.

И они ждали. Рыбак съездил к Кристине домой и привез какую-то одежду. Ася помогла ей переодеться и, насколько это было возможно, привести себя в порядок в больничном туалете. Тимур периодически приносил какую-то еду, которую она глотала, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. А к вечеру к ним подошел доктор. Другой, не тот, который оперировал Щедрого, и сказал, что майор пришел в себя. И что состояние его стабильное, хотя пока еще остается тяжелым. На робкую Асину просьбу посмотреть на больного доктор ответил категорическим отказом, заметив, что смотреть еще пока рано, да и не на что. Из-за чего Кристина даже немного обиделась. А еще доктор попросил для улучшения терапевтической обстановки покинуть отделение и посидеть где-нибудь в другом месте. После чего Кристина обиделась еще больше, хотя отрицать правоту его слов было бессмысленно – будь она на месте сотрудников больницы, выгнала бы толпу посетителей гораздо раньше.

Увидеть Щедрого Кристина смогла только через два дня. Зашла в палату и испугалась. Нет, не болезненного вида майора, не впалых щек, заросших буро-серой щетиной, не воспаленных глаз, не бескровных губ. Она испугалась своих обещаний, данных этому, в общем-то, совершенно чужому человеку. Ведь кроме того, что Щедрый – майор полиции, любит печенье из Федорова стола и сваренный Тимуром кофе, она ровным счетом ничего о нем не знала. Но ведь этого же абсолютно недостаточно для того, чтобы взять связать с ним свою судьбу. И тем более недостаточно, чтобы родить ему двоих детей. Даже данное в состоянии аффекта обещание взять его фамилию на деле влекло за собой замену целой кучи документов, причем не только личных, но еще и документов «Кайроса».

Глядя на не скрывающего радости от ее визита Щедрого, Кристина презирала себя за такие приземленные мысли, но выкинуть их из головы не могла.

Однако время шло, Щедрый выздоравливал. Он уже потихоньку выбирался в больничный парк и выглядел скорее выздоравливающим, чем больным. Кристина, иногда одна, но чаще с Асей, навещала его по два-три раза на день, и за все это время он ни словом, ни жестом не напомнил о случайно вырвавшихся у нее словах. Со временем Кристина все больше утверждалась в мысли, что к тому моменту майор был уже без сознания и ничего не слышал.

– Кристина, ты с нами? – вернул ее к реальности голос Аси.

Кристина кивнула.

– Я и с врачом поговорил. – Феликс продолжал рассказ, начало которого Кристина пропустила. – Странно так… Он сказал, что такое ранение влечет за собой моментальную потерю сознания.

– Да ладно, – возмутился Иван, – после того, как эта зараза его подстрелила, он упаковал ее честь по чести, и только потом…

– Хватит вам, – вмешалась Ася, видя, как побледнела Кристина. – Какая разница, в сознании или без. Главное – он совершил подвиг.

Но Кристина не хотела соглашаться с подругой. Если Щедрый действительно был в бессознательном состоянии, значит, он не слышал ее слова. И поэтому ведет себя как ни в чем не бывало. Так? Или все-таки не так?

Мнения за столом разделились. Тимур, обычно всегда в спорах принимавший сторону Кристины, на этот раз придерживался своей точки зрения.

– Я читала, – сказала Ася, – что есть много случаев, когда люди, даже будучи убитыми, продолжали двигаться. А тем более в бессознательном состоянии.

– Точно, я вспомнил! – подтвердил Иван. – Я читал, как в тысяча триста каком-то году один дворянин с четырьмя его помощниками выступил против властей, за что был приговорен к смертной казни. По тогдашним законам им должны были отрубить головы. Дворянину – первому, так как топор еще не успел затупиться. И вот представьте такую картину маслом. Огромная площадь, улюлюкающая толпа, палач – здоровенный детина в маске. Король, присутствующий на казни, спросил у осужденного, каково будет его последнее желание. Обычно народ просил еды, вина и прочих радостей жизни. Но желание нашего дворянина оказалось очень странным. Он попросил короля помиловать четырех его помощников, если после того, как палач отрубит ему голову, он сможет пробежать мимо них. Король, ясное дело, согласился. И вот представьте себе картину маслом номер два. Палач отрубил голову, бездыханное тело упало на землю, но тут же вскочило и стремительно понеслось мимо ожидающих своей участи людей. Кровища, извиняюсь за подробности, хлещет, а безголовый мужик бежит. Остановился, только когда миновал последнего приговоренного к смерти. Упал, дернулся конвульсивно и умер.

– А что король? – спросила Ася, заинтересованная рассказом. – Отпустил?

– А куда ему было деваться. Королевское слово – закон. Во всяком случае, в тысяче триста каком-то году дела обстояли именно так.

– Вы считаете, что это реально могло произойти? – спросил Феликс, заинтересованный рассказом Рыбака.

– Не могу ручаться на сто процентов, так как, сами понимаете, лично при этих событиях я не присутствовал. Но случай описан в исторических хрониках.

Смартфон Кристины пискнул, извещая о полученном смс-сообщении.

– Извините, – сказала она, – провела пальцем по экрану, снова извинилась, включила ноутбук. Какое-то время сидела, уставившись на экран. Потом по ее лицу пробежала тень понимания.

– Ваших рук дело? – строго спросила она у Феликса.

– Ну да, я же сказал. Миллион долларов, по курсу.

– Может, объясните, что происходит? – не выдержал Рыбак.

– Общество с ограниченной ответственностью «Ресторан «Пушкин» перечислило нам за консалтинговые услуги шестьдесят четыре миллиона рублей, – сообщила Кристина.

– Здорово! Теперь можно всем пойти в отпуск! – обрадовался Иван.

– Нельзя, у нас сейчас Лебедев в отпуске. Вернется – пойдешь ты.

– А вдруг не вернется?

– Вернется, – успокоил Рыбака Тимур. – У него виза на девяносто дней.