на чем сфокусироваться. Нет цели. Они будут чувствовать себя такими же потерянными, как я после смерти Майка. Как бы странно это ни прозвучало, они будут тосковать по необходимости рано вставать (как когда Майкл был болен), по возможности пожертвовать всем ради заботы о том, кого любишь.

Эта ужасная абсолютная неопределенность, застой эмоций.

Я благодарен Майку за то, что он заставил меня сосредоточиться на этом списке желаний. Это мой выход из неопределенности. Я должен завершить список и найти дорогу назад в жизнь.

Пунаму

Во время путешествия мне открылось, что среди этого эпического списка заданий, которые вызвали во мне всю гамму эмоций – от ужаса до задумчивости, от печали до радости, – был пробел. Пустота. Недостающий пункт. Номер, который не содержал никаких инструкций от Майка. Место в списке, которое он не успел заполнить. Или, может быть, он нарочно оставил его пустым, чтобы я сам его заполнил?

Когда я давал интервью каналу Seven Sharp в Куинстауне, на берегу озера Уакатипу, я предложил зрителям придумать возможные задания для этого пункта. Мне хотелось, чтобы это было что-то в духе Новой Зеландии.

Предложений поступило множество – обычные экстремальные виды спорта и другие новозеландские безумства, и даже стрижка овец, но в конце концов я согласился с идеей, которую выдвинул Шай (партнер по полету на параплане, к которому меня тогда привязали). Он предложил резьбу по зеленому камню[43].

Оказалось, что зеленый камень, или на языке маори «пунаму», встречается исключительно на западном побережье Южного острова. Маори терпели во Фьордленде песчаных мух, чтобы собрать этот камень и изготовить из него красивые инструменты и украшения. Считалось, что украшения полностью пропитываются «маной», то есть жизненной силой резчика.

Но я вернулся в Веллингтон. Я не где-то в окрестностях Фьордленда или на западном побережье. Я даже не на Южном острове. Именно здесь мне удалось связаться с Оуэном Маппом и его женой Ханной.

Они живут в Палместон-Норт, городке в двух часах езды на север от Веллингтона. Здесь они делают украшения и преподают в местном университете.

Оуэн преимущественно работает с костью, но по зеленому камню он тоже эксперт, а это о чем-то да говорит. «Это нефрит, – поправляет он меня. – Зеленым камнем мы его зовем для туристов, так лучше покупают». Оуэну уже за семьдесят, а с нефритом он проработал всю свою жизнь, так что знает, о чем говорит. Здесь, в его доме, у него оборудована мастерская с внушительной коллекцией изделий из кости и камня. Его дом и верстаки завалены материалами, с которыми он работает и которые любит.

Мы сидим вокруг стола и рассказываем Оуэну, почему я здесь. Я рассказываю о Майке и фильме. У меня есть идея, что я хочу сделать, – пару подвесок, которые можно было бы соединить в одно целое. Я хочу подарить Эдану что-то, что будет символизировать его и его отца. По моей задумке, когда-нибудь настанет такой момент, когда Эдан захочет подарить одну из двух половинок кому-то, кто станет для него очень значим.

Оуэн внимательно слушал, задавал много наводящих вопросов. О Майке, об Эдане, об их отношениях. Затем рассказал, что вожди маори носили деревянные посохи со многозаходной резьбой, отражающей их происхождение и историю. Посох переходил из поколения в поколение, и каждый оставлял на дереве новые пометки. Этот посох становился в прямом смысле слова генеалогическим древом. Там были выступы, означающие отдельных людей.

Мы остановились на простой конструкции из двух прямоугольных деталей, одна с выступающим краем, а другая с соответствующим углублением. Эти половинки идеально соединятся друг с другом, став единым целым. Одна будет символизировать Майка, другая Эдана. Идеально. Все, что мне оставалось, – это сделать их. У Оуэна есть запас камней, большую часть из которых он на протяжении этих лет получал в подарок. Многие нужны для других проектов, но мне ведь надо совсем немного. В наше время запрещено собирать и продавать нефрит, так что большинство украшений делается из старых запасов. Я нахожу себе подходящий, грубо отесанный кусочек, примерно пять дюймов на три, и рисую на нем нужные фигуры.

Оуэн ведет меня в мастерскую, где хранятся все его режущие и шлифовальные инструменты, и показывает, как пользоваться резаком, как менять лезвие и переключать с одного резака на другой, как включается камнедробилка и шлифовка. Работу начинает он, но вскоре я вмешиваюсь и прошу разрешения попробовать самому. И вот я здесь, сижу и режу по камню. Оуэн не был уверен, насколько хорошо я владею камнерезным станком или насколько легко научусь им пользоваться. Это острый алмазный резак. Чтобы он не перегревался, к нему поступает вода. Я аккуратно провожу им по нарисованной линии. Оуэн быстро убеждается, что у меня получается, и уходит.

Какое-то время я провожу в мастерской. Работа идет медленно, но это очень терапевтическое занятие. Я делаю перерыв, чтобы вкусно поесть с Оуэном и Ханной и выпить вина, и каждую минуту наслаждаюсь их гостеприимством и прекрасным обществом. Но мне надо вернуться к станку, так что я извиняюсь и работаю до ночи. Они были так добры, что приготовили для меня гостевую комнату, и в конце концов, много позже них, я все-таки иду спать, а на следующее утро рано встаю, чтобы продолжить работу.

Мне приходится приезжать еще несколько раз (и каждый раз с ночевкой у Оуэна и Ханны), чтобы вырезать мои две фигурки. Я делаю одну сторону выпуклой, а другую вогнутой, придавая каждому прямоугольнику красивый плавный изгиб, и тщательно вырезаю, шлифую и подгоняю друг к другу две части, чтобы они идеально прилегали. После станка наступает момент бережно ошкурить их вручную. Благодаря Оуэну я в полной мере проникся духом перфекционизма. Работа с нефритом – небыстрое дело, а сделать надо идеально. Только тогда можно сказать, что работа завершена. Только тогда изделие в полной степени впитает вашу «ману».

А когда работа завершена, я подбираю обломок камня, образовавшийся в процессе работы. Он, может быть, четыре дюйма на дюйм размером, и он меня чем-то привлекает.

«Не возражаете, если я его тоже использую?» – спрашиваю я Оуэна. Мне хочется разрезать его на пять частей и наделать еще подвесок для других людей. Оуэн считает, что это замечательная идея. Это ведь тот же кусок камня, из которого сделано изделие Эдана, значит, все они будут иметь какую-то связь. Я решаю, что сделаю подвески папе, Лауре, Мэнди и ее дочке Меган и еще одну для Джесси.

Оуэн знакомит меня со своим