“Я шучу. Может, я и выгляжу так, будто снова взяла себя в руки, но на самом деле я так же измотана, как и ты. Я чувствую, что вся растянута там, внизу, и у меня приятная боль. Сегодня вечером состоится торжественный прием, не хотите сходить? Там должно быть довольно тихо, и, может быть, мы сможем прогуляться после. Я бы хотел, чтобы ты переночевал у меня сегодня вечером, я не думаю ни о чем другом, кроме как о том, чтобы спать так, как я чувствую, но мне нравится засыпать в твоих объятиях. ”

Зануда Дэвид, гребец из номера 9, был единственным человеком, кроме него, в коридоре в тот вечер, и поэтому они втроем сели за самый дальний столик рядом с археологом и историком. Беседа была легкой, как обычно на приеме. Часто Эндрю оказывался рядом со студентами или аспирантами с самыми странными специальностями, и вам приходилось находить общий язык. Иногда это было медленно и болезненно, но чаще всего это было весело и поучительно. Но и там он был гиком и любил узнавать что-то новое. Дэвид отошел с толпой гребцов, значительной фракцией в большинстве колледжей, а Эндрю и Хелена сменили официальную одежду и рука об руку прошлись по кортам и вышли из задней части первоначальной части Колледжа.

“Я решила, что в этом семестре постараюсь быть более сдержанной в отношении нас, Эндрю. Фрейя сказала мне, что мне нужно повзрослеть, и она права ”.

Он предпочел продолжать идти молча, полагая, что это был один из случаев, когда Хелене нужно было что-то проговорить вслух, а не вести беседу.

“Вы рассказали нам о проблемах, которые были у вас в подростковом возрасте, со своими друзьями. После прошлой субботы мне кажется, что проблемы на самом деле никуда не делись. Мой отец вел себя с тобой как придурок, родители Навьи не были приветливы с тобой, хотя я не уверен, что они были бы приветливы со многими людьми в данный момент, но ты понимаешь, что я имею в виду. Как ты думаешь, становится ли от этого лучше?”

“На этот вопрос сложно ответить, я думаю, это зависит от пары и, самое главное, от отношений с родителями. Я говорил об этом с Рупаши. Если бы мы поженились, я просто использовал это как гипотетическое предположение, тогда мы были бы предметом любопытства. В Шотландии очень мало смешанных пар, черт возьми, в Шотландии очень мало небелых. Но маме и папе было бы все равно. Но важнее то, что я самостоятельный человек, и был им довольно долгое время. Я выйду замуж за того, за кого захочу, и пусть они больше нравятся моим родителям. Но в случае с Рупаши все было бы совсем по-другому. Я бы не стал заставлять ее выбирать между мной и ее семьей. Такова печальная реальность. Я уже столкнулся с этим с другим другом. У нас была сильная связь, но мы никогда не тратили время на то, чтобы посмотреть, что произойдет, потому что единственный способ, которым это могло сработать, - это устроить ей грандиозную ссору со своими родителями. Большинство детей не готовы пойти на такой шаг со своими родителями, особенно с теми, кого мы здесь встречаем. Послушные, прилежные, никто из нас не бунтарь, не так ли?”

“Вау, это довольно грустно, Эндрю. Точный и проницательный, но грустный. Значит, у нас нет будущего?”

“Я понятия не имею, Хелена. Никому из нас еще нет 19 лет, мне еще три года учиться здесь, а тебе - два. Ты хороший друг? Конечно, ты, вероятно, мой лучший друг здесь. Но я ужасно эгоистичный человек. Ты знаешь, какой я бываю во время семестра. Я все время работаю. Мне сказали, что я должна любить кого-то больше, чем себя, прежде чем у каких-либо отношений появится шанс. Я поднимаю тебя каждое утро, иногда вижу за ужином в течение недели, и обычно мы ужинаем в баре или где-нибудь еще по крайней мере раз в выходные. Это не очень хорошая основа для отношений. Я подхожу на роль парня, когда хочу им быть, но на данный момент я не очень часто выбираю быть таким человеком.”

“Ты говоришь как настоящий эгоистичный придурок, когда так это говоришь”.

Ее печальная улыбка частично смягчила язвительность слов, но только частично.

“Да. Я пытаюсь многое впихнуть в свою жизнь, но это происходит за счет самых близких мне людей. Если бы я имел хоть какое-то представление о том, как будет выглядеть моя жизнь, когда я закончу университет, то, возможно, был бы лучше, но в данный момент я совершенно не уверен в этом ”.

“На самом деле ты никогда ничего не приукрашиваешь. Все то время, что мы вместе, ты был исключительно честен со мной, но я не могу избавиться от чувства, что могло бы быть нечто большее, но тебя там нет ”.

Она глубоко вздохнула.

“О, не обращай на меня внимания, Эндрю, я говорила о том, что мне нужно повзрослеть, и я пошла и выплеснула на тебя всю подростковую романтику”.

Хелена делала храброе лицо, но, как это часто бывало, ей хотелось большего, а Эндрю рядом не было. Той ночью он обнял Хелену, и она снова прижалась к нему, но Эндрю еще долго лежал без сна, думая о том же, что и много раз до этого.

На следующее утро Эндрю долго плавал, размышляя о предыдущем вечере, так и не придя ни к какому ответу. Сюзанна прекрасно все подытожила, и пока он не изменит, ничего не изменится. Итак, после плавания Эндрю вернулся в библиотеку и завершил предварительное чтение текстов для этого семестра. Было 2.00, и он умирал с голоду, поэтому Эндрю позвонил своей бабушке, а также Фрейе, прежде чем отправиться на поиски еды. Вернувшись в свою комнату, он закрыл дверь и сел писать несколько писем. В тот первый уик-энд их было много; последующее письмо его бабушке, Лесли и Джулиану, Сюзанне, Мэгги и Тони, Никки и Фрэн, а также Манон. Свой долг выполнен, Эндрю достал свои конспекты по первому семестру и провел остаток дня, планируя доработку. Он слышал сильный шум в коридоре, когда возвращались люди, и пару раз раздавались стуки в дверь, но Эндрю был не в настроении для компании и тихо сидел за работой. Он пошел наскоро поужинать в одиночестве и сумел вернуться в свою комнату незамеченным. На следующее утро он выполнил свой обычный распорядок дня,