«Осень настала», — подслушал я тихий бубнёж Дили. Белка сидела на подоконнике и меланхолично пялилась на улицу. В одной лапке у неё был огрызок карандаша, а в другой магазинный чек. На улице сегодня был первый пасмурный сентябрьский день, и даже морось собралась.

«Холодно стало, — Диля тяжко вздохнула и продолжила карябать стихи: Птицы… Что птицы? Что делают птицы?»

«Эй, пушистая! — крикнул я ей в голову. — Чем занята?»

«Поэзией», — коротко сообщила Диля и обратила на меня пустой взгляд.

Н-да… Совсем рыжая заскучала. Да и я хорош, забыл про неё за всеми этими дворцовыми игрищами. А я ведь в ответе за тех, кого воплотил! Брательнику её вон сколько времени уделяю, а на неё вообще положил. Живёт реально как обычная белка, того и гляди одичает.

Надо исправляться.

«Хочешь сгонять в мастерскую? Посмотреть, как артефакторы работают?» — спросил у пушистой.

Диля взобралась мне на плечо быстрее, чем успел упасть брошенный ей карандаш.

«Да! Конечно, да! Идём скорее!!!»

Сперва хотел взять машину в семейном гараже, из тех, что попроще. Но потом передумал, решил прогуляться пешком. Благо здесь недалеко.

По пути прикидывали с Дилей куда лучше встроить душу ёжика. Решили, что лучше всего подойдёт браслетик, тоненький и без излишеств, чтобы на всякий случай подходил вообще ко всему. Габи всё же девушка, молодая и симпатичная. Напялить на неё что-то золотое, дутое и дорого-богатое можно разве что с точки зрения поугарать.

Кстати!

Оказывается, белкусам была не чужда различного рода бижутерия. Диля даже продемонстрировала мне проколотое ухо. Короче говоря, с артефактом решили, чуть поржали, а потом всерьёз разговорились о сложившейся ситуации.

«Так на тебя ведь тоже наверняка уже охотятся, хозяин, — подала мысль пушистая. — Ты ведь замешан, да причём недвусмысленно».

«Верно, — кивнул я. — Пускай охотятся, если жить надоело. Это их проблема, а не моя».

«Ты не понял, — Диля забежала вперёд и уселась на дороге, так что мне пришлось даже остановиться. — Тебе, хозяин, они не страшны. Но вот они раз обломают об тебя зубы, второй раз обломают, а что потом? Начнут действовать через твоих близких!»

Да, действительно. Что-то как-то сразу не подумал. Не проснулся ещё толком потому что! Утро хрен знает как началось. То голосисый набег Наги, то дистанционное спасение ацтечки…

Короче.

Раз уж мы уже собрались делать защитный артефакт, то почему бы не сделать сразу несколько? Светику вручу, матери и бабе Шуре. Да, Патриарх наверняка и без меня позаботился о безопасности родных, — особенно после всех тех покушений, — но мер предосторожности мало не бывает. Мало ли что.

И вообще про запас надо сделать несколько. Мало ли!

Родовые мастерские были похожи на промзону здорового человека.

Высокий, аккуратный забор из окрашенного в бордовый профнастила, КПП с трезвым охранником. А на территории — четыре одинаковых чистеньких здания и целый посёлок из домиков для рабочих.

Всё-таки артефакторами не становятся, а рождаются, причём зачастую не в знатных богатых родах и вдалеке от больших городов. Так что таких ребят надо умаслить, чтобы они выбрали тебя в качестве работодателя — предоставить жилье и все условия, как минимум.

И в этом Черновым равных нет.

Потому как в одном из корпусов, — я это с детства знаю точно! — спортзал, бассейн, медпункт, столовая, небольшой кинотеатр и зона отдыха. С баром. Да, в этом баре не наливают в течение рабочего дня, но всё равно… на минуточку! Бар!

Так…

Во втором корпусе, стало быть, склад готовой продукции. А между первым и вторым как раз мой дирижабль притулился. Тоже скучает без дела. Ничего, найду и ему занятие.

И, наконец, третий и четвёртый корпуса — производственные. Туда-то мне и надо. В четвёртый корпус, в спецмастерскую.

Выходной был не только у Патриарха, но у всей Империи, и если в спецмастерскую меня без проблем пустили, то кладовщика пришлось ещё поискать. А потом подождать.

— Простите, Владимир Сидорович, что беспокою в субботу, — сразу извинился я. — Но дело очень срочное!

— Никак Артём Кириллович? — присмотрелся ко мне седой дядька с залысиной на всю голову, который работал кладовщиком, сколько я помню.

И меня он запомнил, наверное, ещё совсем мелким.

— Он самый, — улыбнулся я. — Мне заготовки под браслеты нужны. Найдутся?

— А браслеты какие? — уточнил Сидорович. — Чтобы на броню или для красоты?

— Для красоты, чтобы можно было и Светику подарить, и маме, и бабе Шуре, — обрисовал я задачу.

— Хм! А вот знаешь, есть! Лежат уже не первый год, остаток с какого-то заказа, лишние оказались, значит, — он огладил лысину. — Вспомнить бы только, где…

И через пять минут шабарканья по складу вытащил-таки семь штук одинаковых изящных серебристых браслетиков.

— Белое золото, — прокомментировал находку Сидорович, — специальный сплав с добавлением разломной руды, очень восприимчив для любых манипуляций, можно печати наносить, например.

— А под что их должны были использовать? — полюбопытствовал я.

— А хрен его знает! — ответил старик. — Мне ж разве кто