— Интересно, кем нужно быть, чтобы наслаждаться властью над старым инвалидом? Наши профилисты ни к черту не годятся.

— Ты когда-нибудь изучал схему таких преступлений? Возьмем наш отдел. У нас были случаи, когда преступник проникал в дом под видом водопроводчика. Оказавшись внутри, он жестоко избивал женщин и обыскивал квартиру в поисках денег или драгоценностей. А потом насиловал, словно спохватился в последнюю минуту.

— Женщины были старыми? — спросил Майк.

— Нет. Но ему было все равно, кто под руку попадется.

Майк открыл дверцу и собрался выйти из машины.

— Ты не посмотришь со мной фотографии с места преступления и результаты вскрытия, на случай, если я что-то упустил?

— Я весь день в суде.

— А что у нас сегодня? — сказал он, взглянув на часы. — Утро четверга? Первые данные от патологоанатома поступят не раньше субботы.

— Вот и отлично. А пока я скажу Саре, чтобы она подыскала тебе кого-нибудь в помощь.

Майк захлопнул дверцу, и я включила зажигание. Он подошел к моему окну и оперся на крышу джипа.

— Когда ты была маленькой, мама разрешала тебе носить белые туфли в сентябре?

Мне хотелось поскорей добраться до работы.

— Ты о чем?

— О малышках Чэпмен, — ответил он, имея в виду трех своих старших сестер. — Мать никогда не позволяла им надевать белое после Дня Труда.

— Понятно.

Я рассмеялась, вспомнив рассказы матери о причудах моды в пятидесятых.

— Сегодня около двух ночи патрульная машина стояла возле дома, из которого пропал твой приятель Кевин Бессемер. Наши парни заметили девушку, одетую именно так, как мы говорим. Белые кожаные туфли на высоком каблуке и белая сумочка через плечо. Но в целом все как-то не сходилось.

— Что с чем?

— Ночью на термометре было почти девяносто.[5]При такой жаре я бы не удивился цвету ее обуви, но она щеголяла в меховом манто.

— На ней было пальто?

— Скорее, шуба, до пят, из шкуры какого-то грызуна. Возможно, норковая. Кевин отблагодарил свою подружку за окно.

— Ты нашел его девушку? Где она? — Это был шаг к тому, чтобы разыскать Бессемера. — Значит, ты все это время заговаривал мне зубы. Неудивительно, что ты пришел сообщить такую новость лично.

Он постучал рукой по дверце.

— Она у наших ребят. Я буду держать тебя в курсе. Мы собираемся с ней побеседовать. Ее зовут Тиффани Гаттс. Кстати, можешь добавить в ордер на арест Кевина еще один пункт.

— Какой?

— Совращение малолетней. — Майк повернулся ко мне спиной и направился к выходу из гаража. — Малышке Тиффани едва стукнуло шестнадцать.

— Штат Нью-Йорк против Эндрю Триппинга. В зале присутствуют ответчик, защита и помощник окружного прокурора, — бесцветным голосом объявил секретарь суда.

На скамьях за спиной Питера Робелона — «на стороне невесты», как говорил Майк Чэпмен, — сидели всего трое.

Харлан Моффет отложил программу скачек и спросил, готовы ли мы начать. Судья увлекался скаковыми лошадьми и порой прерывал заседания, чтобы по телефону узнать результаты забегов.

— Кто у вас сегодня, Александра?

— Не думаю, Ваша Честь, что кто-то из сидящих в этом зале считает себя свидетелем обвинения. Полагаю, — я оглянулась на двух женщин во втором ряду, — здесь находится мисс Таггарт. Я говорила с ней вчера вечером, но она себя не назвала.

С места поднялась женщина средних лет в длинном цветастом платье и шагнула вперед.

— Я Нэнси Таггарт, сэр. Представляю Манхэттенский приют.

Она кивнула на свою соседку, помоложе, но такую же суровую на вид.

— Это доктор Хуанг, психолог. Она наблюдает за сыном Триппинга.

— А вы? — Молоточек Моффета указал на мужчину, одиноко сидевшего в первом ряду. — Из той же братии?

— Джесс Ириззари. Юрисконсульт Службы опеки и попечительства. Мы поместили мальчика в приют.

— Черт возьми, здесь больше юристов, чем свидетелей. Что дальше? Есть какие-нибудь предложения по ведению дела?

— Ваша Честь, на прошлой неделе я просила вызвать в суд Даллеса Триппинга…

— Да, и что? Я вам отказал?

— Нет, сэр.

Гранатовый перстень судьи описал полукруг и уперся в Триппинга.

— Что это за имя — Даллес? Вы назвали сына в честь аэропорта?

Питер Робелон и Эмили Фрит наклонились к своему клиенту и зашептали ему что-то на ухо, вероятно, советуя помалкивать. Робелон, который сидел, почти касаясь головой головы Триппинга, выглядел гораздо эффектнее, чем его клиент. Черноволосый, тщательно причесанный, загорелый, Питер походил на лоснящуюся рептилию, поэтому я не доверяла серьезным взглядам, которые он бросал в мою сторону.

— Его назвали в честь Аллена Даллеса, бывшего главы Центрального разведывательного управления. Мальчик сам рассказал об этом в день ареста отца, когда Даллеса привезли на осмотр в Беллвью. Я читала его ответы при оформлении документов в больнице, — объяснила я суду. — Этот факт имеет отношение к делу. Мы подробней поговорим о нем во время слушаний.

Триппинг был помешан на муштре. Все, что говорила мне о нем Пэйдж Воллис, подтверждало это мнение. Он едва ли не с колыбели начал воспитывать мальчика в военном духе и старался, будто сержант, сделать из него маленького солдата.

— Итак, вы сказали…

— Что мисс Таггарт и мистер Ириззари обязаны выполнить ваше распоряжение и доставить Даллеса Триппинга в помещение суда. Я должна допросить его в присутствии судебного психиатра и решить, может ли он давать свидетельские показания.

Нэнси Таггарт вмешалась в разговор.

— Я протестую и требую аннулировать этот вызов.

Джесси Ириззари вырос рядом с ней.

— Присоединяюсь к протесту.

— А зачем вам так понадобился этот мальчик, Ал… простите, мисс Купер? — спросил Моффет. — Он что, присутствовал при изнасиловании?

— Не совсем. Я не могу сказать точно, что он видел и слышал, потому что мне не удалось с ним поговорить. В момент преступления его не было в комнате.

— Тогда зачем он вам нужен?

— Он был замешан в насильственных действиях обвиняемого. То, как обращался с ним в тот вечер отец, стало одной из причин, по которым мисс Воллис уступила сексуальным домогательствам мистера Триппинга.

Питер Робелон уловил сомнение на лице Моффета и поспешил использовать скептицизм судьи.

— Это явная натяжка, Ваша Честь.