по-прежнему висел на этой жуткой конструкции, содрогаясь каждый раз, когда лезвие ножа уводило его в сторону.

Убийца без лишних церемоний срезал с задней стороны бедра небольшой кусок плоти размером с ладонь. Он взял его в руки, прикинул вес и нажал большим пальцем на середину, будто оценивая качество мяса.

— Приступим, пожалуй…

Слова сорвались с его губ со слабым вздохом.

Мужчина развернулся к столу. С жидким шлепком кусок плоти приземлился на плащ-палатку. Покрытое прозрачной пленкой, мясо переливалось краснотой, испещренное несколькими тонкими линиями жира и связок. Краешек бледной кожи загнулся, обнажая поры и короткие темные волоски, начавшие отрастать после бритья.

Мальчик посмотрел на потолок.

Лампа продолжала раскачиваться, будто кто-то нарочно дергал за провод, чтобы пощекотать нервы.

Мужчина взял обе тарелки, скинув с них салфетки и вилки. Он поставил их перед собой, после чего разрезал кусок на четыре части: две оказались размером поменьше, квадратами примерно с три пальца длиной, все же остальное он разделил пополам.

Красное мясо хорошо выделялось на тонком белом пластике.

— По два куска, все честно. Начинаем с малого, — он ткнул острием ножа в кусок поменьше. — Затем ставки увеличиваются, — острие переместилось на кусок побольше. — Проигрывает тот, кто останавливается.

Он придвинул одну тарелку к Артему, а вторую убрал себе, после чего подошел к мальчику и одним точным движением разрезал веревку на его целой левой руке.

— Не делай глупостей.

Пальцы в перчатках потрепали Артема по макушке.

Мужчина обошел стол и медленно сел на место. Он взял в руки стакан с водой, сделал небольшой глоток и сменил его на пластиковую вилку.

На минуту в подвале повисла мертвая тишина. Оба присутствующих молчаливо буравили взглядом свои тарелки, на которых расположилось по два куска сырого человеческого мяса.

Артем бросил взгляд напротив, заметив мимоходом, что фигура убийцы будто бы стала меньше. Он сгорбился, зависнув над собственным блюдом, словно пытался разглядеть в этой мертвой плоти что-то новое.

Глаза мальчика вернулись к своей тарелке.

Он даже не пытался спрашивать, что случится с проигравшим. Очевидно, ничего хорошего.

Артем посмотрел на пустоту вместо мизинца. Обрубок еще болел, и наверняка вскоре станет болеть еще больше без должного медицинского ухода.

«Будет заражение», — пронеслась в его голове шальная мысль, над которой он тут же с иронией усмехнулся.

Мужчина по ту сторону вдруг дернулся.

Он вытащил из кармана уже знакомые щипцы, покрытые размазанной по лезвиям кровью, и бесшумно поставил их на середину стола.

— Чтобы не забывал, — пробормотал он тихо.

Прозрачные зубчики вилки впились в маленький кусок мяса.

Убийца поднес его к глазам, а затем, приспустив маску, без раздумий отправил в рот, тут же принявшись усиленно жевать.

Артем с ужасом наблюдал, как шевелится его нижняя челюсть. Потрескавшиеся тонкие губы были крепко стиснуты, но сквозь них просачивалась слюна вперемешку с уже ставшей привычным зрелищем кровью, что затем капала вниз на плащ-палатку, вызывая у мальчика очередной приступ тошноты.

Глоть!..

Тень в районе адамова яблока зашевелилась.

Людоед проглотил свою пищу, и его губы растянулись в широком зверином оскале, обнажая ряд удивительно ровных верхних зубов, между которыми, что было видно даже при таком скудном освещении, застряли лоскуты мяса.

Он протянул руку к Артему в приглашающем жесте.

Под тяжестью его взгляда мальчик нащупал немеющими пальцами вилку. Два куска мяса маячили перед глазами, но каждый чертов раз, когда он мигал, вместо них на тарелке оказывалось бледное лицо Алисы с глубокими черными провалами вместо глаз.

Будто пытаясь привести Артема в чувства, заболел сильнее отсутствовавший мизинец, напоминая о лежавших на столе заточенных щипцах.

Тонкие зубчики вилки погрузились в красный квадрат.

Виной тому была его слабость или сырость плоти, сделать прокол сразу не получилось. Оно пружинило, не давая себя подцепить, словно до последнего боролось с воображаемым убийцей.

«Интересно, Алиса так же пыталась выжить? — подумал обреченно Артем. — Так же отпиралась до последнего?»

Он посмотрел на обезображенный труп.

«И теперь она висит здесь. Есть ли вообще в этом смысл?»

Внимание его снова обратилось к щипцам.

«Если и есть, то хотя бы в том, чтобы больше не было больно. Кто знает, может, ей еще повезло…»

Мужчина внимательно следил за каждым его движением. Он молчаливо наблюдал за терзаниями Артема, и дыхание его становилось тяжелее. С шумом он вдыхал спертый воздух, а затем медленно выдыхал сквозь зубы, задумчиво постукивая пальцами по столу.

Артем сглотнул. Мальчик решил прикрыть глаза, чтобы понизить градус отвращения, после чего перестал бороться с вилкой, схватил кусок мяса руками и отправил в рот.

Он думал, что справится, однако первое же ощущение чего-то упругого и склизкого на языке, отдающего свежей густой кровью, заставило его сразу же выплюнуть эту мерзость, и тело снова скрючило в приступе рвоты.

Бах!

Мужчина вдруг подскочил с места, разъяренно хлопнув рукой по столешнице, от чего так угрожающе завалилась вбок, расплескав воду.

— Дрянной сопляк! Ты не понял, что я тебе сказал?! — рявкнул он и тут же метнулся к Артему, схватив щипцы.

— Нет! Нет, пожалуйста, стойте! — мальчик испуганно вжался в кресло и попытался прикрыть привязанную руку свободной, но в лицо ему тут же прилетела размашистая пощечина, от чего голова дернулась назад.

— Заткнись! Захлопни пасть!

Мужчина замахнулся еще раз, теперь кулаком, и от последующего удара Артем безвольно повис на веревках.

Маньяк не стал церемониться. Щипцы безошибочно обхватили безымянный палец у самого основания и…

Щелк!

— А-а-а-а-а!

Артем взвыл, задергавшись на железном стуле с такой силой, что тот накренился вбок и упал бы, если бы убийца не подхватил его одной рукой и не поставил на место.

— Хватит ныть!

Снова пощечина.

— Думаешь, слезы тебе помогут? — он схватил мальчика за волосы и оттянул их назад, впившись взглядом широко распахнутых за очками серых глаз в его глаза.

Мужчина подвел к лицу Артема измазанные вязкой жидкостью щипцы. Взгляд людоеда дрожал, горел в темноте подобно двум тлеющим уголькам, обнажая крывшееся за ними безумие, и мальчик сквозь слезы завороженно смотрел в них, ощущая, будто проваливается с головой в какой-то бесконечный омут помешательства.

— Ты хочешь знать, что чувствует человек, когда ему заживо выдавливают глаза? — прошипел мужчина; изо рта у него несло чесноком и зубным налетом. — Смотри, — он снова дернул голову мальчика, указывая на висящий труп. — Твоя подружка узнала. Думаешь, ей было очень больно? Отвечай!

— Д… Д-да… — промямлил через силу Артем.