в порядке. Я пытаюсь сориентироваться.

Я протягиваю ему руку, и он смотрит на нее с беспокойством.

– Т-ты в-видел это? Моя рука в порядке?

Он аккуратно берет меня за руку и осматривает ее, затем задирает рукав, чтобы посмотреть на кожу.

– Все нормально. Что она с тобой сделала, Мика? – Он бросает взгляд на Рону.

Все та же хищная улыбка играет на ее лице.

– Тебе повезло. Я даже не приложила усилий, – шепчет она, затем разворачивается на каблуках и уходит, догоняя Сэма и остальную компанию.

Кто-то обнимает меня за плечи, и я вздрагиваю. Я оборачиваюсь и вижу Зи.

– Мика, ты в порядке? – шепчет она.

Я качаю головой, глаза наполняются слезами. Такое ощущение, что меня накачали наркотиками.

Барри встает рядом.

– Этот парень реальный?

У меня дрожит голос:

– Вроде да. Но кто его сестра, я не знаю.

Зи сидит за рулем, но я чувствую, как она периодически бросает на меня взгляд.

– Мика, помнишь, что я говорила тебе об эм-патах, которые могут забирать жизненную энергию других людей?

Я понимаю, что она просто пытается помочь, но прямо сейчас не могу подключиться к своим чакрам. В любом случае, думаю, они сломаны. Я делаю глубокий вдох, чтобы мои слова не прозвучали слишком язвительно.

– Зи, я не эмпат. И это было больше, чем просто чувства.

– Нет, я говорю о себе. Мне даже не нужно было прикасаться к Роне, чтобы почувствовать, что от нее исходит. И я говорю о гораздо большем, чем негативная энергия, исходящая от капризного старика, стоящего позади меня в очереди в супермаркете. – Она качает головой. – Она исходила от нее волнами.

Я жду, что она скажет что-нибудь еще, но она смотрит вперед, на дорогу, будто находится мыслями уже далеко отсюда.

– Подожди, волны чего?

Зи останавливает машину перед моим домом и поворачивается ко мне:

– Зла.

Часть меня хочет рассказать Зи о галлюцинациях. Она ведь открыта всему новому. Она поверит мне. Но я не уверена, что готова признать, будто нечто из романа Данте Валгейта произошло со мной в реальной жизни.

– Будем надеяться, что мы больше не встретимся с ней, – шепчу я.

– Аминь.

Я наклоняюсь и обнимаю Зи одной рукой, а в другой держу аквариум.

– Спасибо.

Когда мы отстраняемся, она откидывается на спинку кресла и одаривает меня грустной улыбкой:

– Увидимся завтра в школе?

Я слышу, что она пытается придать своему голосу нормальный тон, но в сегодняшнем вечере не было ничего нормального.

– А у меня есть выбор? Я про школу, а не про встречу с тобой. – Я улыбаюсь и выхожу из машины.

Я стою и машу рукой, пока она не отъезжает, но вместо того, чтобы сразу войти в дом, я опускаюсь на ступеньки крыльца. Я сижу, прижимая к животу аквариум. Мне нужно остановить вращение шестеренок в голове, поэтому я делаю долгий, медленный вдох. Я ощущаю под собой холодный, как наждачная бумага, цемент, землистый запах разлагающихся тыквенных фонарей с крыльца на другой стороне улицы. Я сосредотачиваюсь на этих вещах; они заземляют меня. Весь день я словно балансировала на грани реальности.

В заднем кармане вибрирует телефон, и я перекладываю аквариум в одну руку, пока достаю его. Конечно, это шквал сообщений из Воинства, обсуждающих ярмарку, спасение детей, Сэма. Я уже собираюсь ответить, когда замечаю сообщение с незнакомого номера:

Ты дома? Все в порядке?

У меня перехватывает дыхание. Я пишу:

Ты кто?

Остальных людей, написавших мне, я знаю всю жизнь. От этого становится как-то грустно. Это Сэм? Но откуда у него мой номер?

Парень, который взял твою книгу в заложники.

Я улыбаюсь. Постоянно приходят новые сообщения из Воинства, так что я отключаю звук уведомлений. Я пишу:

В заложники? Серьезно? Какие у тебя требования?

Ответ приходит незамедлительно:

Поужинай со мной в пятницу.

О. Боже. Мой.

Сердце начинает биться так сильно и быстро, что мне кажется, оно вот-вот взорвется и его осколки будут плавать в аквариуме вместе с рыбкой. Подождите, его же сестры там не будет, верно? Конечно, нет. Я пишу:

Конечно.

Какого черта. Я веду себя как ни в чем не бывало, будто совсем не схожу с ума, сидя перед домом. В темноте. Держа в руке аквариум с рыбой.

Я заеду за тобой в семь.

О нет, абуэле это не понравится.

Встретимся у кафе «Блэк Кэп» в центре города.

Тут я замечаю время. Черт! Я опоздала на полчаса.

Я убираю телефон в карман и встаю. Затем тихо открываю входную дверь, съеживаясь от легкого скрипа петель. Я закрываю ее, радуясь тишине, и на цыпочках пересекаю гостиную, стараясь не расплескать воду из аквариума. Вдруг лампа рядом с бабушкиным креслом включается с громким щелчком.

Я вздрагиваю и прижимаю руку к сердцу.

– Абуэла! Ты до смерти напугала меня!

Она складывает на груди руки и свирепо смотрит на меня:

– Ты знаешь, сколько времени?

– Прости, абуэла, я просто… веселилась.

– Веселилась? А завтра тебе будет весело в таком состоянии учиться в школе? Или весело заставлять свою абуэлу волноваться? Я усердно работаю, чтобы поддерживать тебя, чтобы подготовить тебя к жизни, Мигуэла, и мне хотелось бы, чтобы ты относилась ко всему более серьезно, особенно к учебе.

Боже. За свою жизнь я отправлялась в это путешествие в страну вины около трех тысяч раз.

– Прости, что заставила тебя волноваться, если бы ты только позволила мне написать тебе, я могла бы дать тебе знать, когда…

– Ой, нет, не начинай. Ты знаешь, как я отношусь к этим электронным телефонам.

Я сдерживаю смех и не поправляю ее (ни то, ни другое не помогло бы моему делу). На прошлое Рождество я подарила ей смартфон, но она пользуется им только для поиска рецептов.

– Абуэла, на дворе двадцать первый век. Тебе стоит попытаться идти в ногу со временем.

Она пристально смотрит на меня и молчит.

– Ладно, извини, но я в порядке и иду спать… – Я пытаюсь убежать в свою комнату.

– О нет, ты никуда не пойдешь, Мигуэла.

Я замираю, услышав лед в ее голосе. Она ростом четыре фута одиннадцать дюймов, весом около ста фунтов, но все же может заставить меня остановиться всего лишь одной фразой:

– M’ija, тебе нужно быть более осторожной.

Использование ласкового обращения «дочка» немного расслабляет, но я все еще чувствую себя в опасности. Я пытаюсь пошутить:

– Но ты же хотела, чтобы я